– Сколько вам лет на самом деле? – вдруг спросила девчонка на мортийском. На хорошем мортийском, с совсем небольшим акцентом.
– Намного старше вас, – уверенно ответила Королева, радуясь, что по голосу не было слышно, какая сумятица творилась в ее мыслях. – Достаточно старше, чтобы понимать, когда победа за мной.
– Победа за вами, – медленно ответила девчонка. Но ее глаза продолжали шнырять по лицу Королевы, словно в поисках подсказки.
– И?
– Я видела вас прежде, – задумчиво проговорила девчонка.
– У всех нас бывают видения.
– Нет, – возразила девчонка. – Я видела вас. Но где?
Что-то сжалось у Королевы в груди. «Всего девятнадцать», – напомнила она себе.
– Какая разница?
– Вы хотите это, – девчонка взяла сапфиры в ладонь.
Даже в рассеянном свете, проникающим сквозь ткань палатки, драгоценности сверкали, и Королеве показалось, что она видит что-то в их глубине… но потом девчонка встряхнула ими, и, что бы ей ни показалось, она больше ничего не видела.
– Да, симпатичные украшения.
– У них есть цена.
– Цена? – Королева рассмеялась, хотя даже она услышала в своем смехе нервные нотки. – Вы не в том положении, чтобы торговаться.
– Очень даже в том, – ответила девчонка. Ее зеленые глаза пронзили Королеву, яркие и умные. Иногда достаточно просто взглянуть в глаза и увидеть ум в фокусировке зрачка, в остроте взгляда. – Вы можете убить меня. Можете вторгнуться в мой город и разорить его. Но ничто из этого не позволит вам снять сапфиры с моей шеи. Уверена, вы знаете, что произойдет, если попробовать взять их силой.
Королева расстроенно выпрямилась. В конце концов, у девчонки действительно был козырь… Но чьими словами она говорила? Томаса Рэйли? Торна?
– Я могу просто велеть какому-нибудь бедняге убить вас и снять их, – после долгого молчания ответила Королева. – Какое мне дело?
– И что, сработает? – поинтересовалась девчонка. Высокомерие в ее голосе поразило Королеву. Большая часть сведений о тирских сапфирах была легендой: никто не пытался взять их насильно после смерти Джонатана Тира. Но темное существо сказало, что это возможно. И теперь Королеву посетила поистине ужасная мысль, ударив прямо в солнечное сплетение: что делать, если темное существо ей соврало? Что, если оно всего лишь хотело убедить ее взять сапфиры, выполнив всю грязную работу, и быть наказанной за это?
– Хорошо. – Девчонка кивнула. – Подумайте об этом. Потому что, уверяю вас, любой, кто попытается взять их без моего желания, не избежит агонии. И даже если их просто направит ваша рука, моя месть все равно найдет вас.
– Меня проклинали и прежде. Вы меня не напугаете. – Но королева все равно растерялась. Ей удалось прогнать ужасную мысль, что женщина с портрета ожила, но все равно лицо девушки издевалось над ней, тревожа призраки прошлого. Она не была уверена, что девчонка блефует… но что, если при таких ставках ее догадка неверна! – У этих драгоценностей не было истинного владельца со времен Уильяма Тира.
– Ошибаетесь. – Девушка снова оскалила зубы, ее глаза яростно горели чем-то вроде ревности. – Они мои.
Королева изумилась, поймав себя на том, что верит этому бреду. О волшебной силе камней было известно очень немногое. За долгие годы несколько кусочков обнаружились в Кадарских шахтах, но не было ни одного, обладающего силой, хотя бы отдаленно сопоставимой с тирскими сапфирами. Королева никогда не слышала о связи драгоценности с конкретным владельцем: насколько она знала, в этой игре все решало обладание. Но она не думала, что девчонка лгала, слишком уж ясными казались ее глаза, и она с самого начала не показалась Королеве искусной лгуньей.
«Я не знаю», – самой себе призналась Королева, и в этом заключалась суть проблемы. Неопределенность, везде неопределенность. Ей хотелось спросить девчонку о темном существе, выманить дополнительные сведения о ее способностях. Но она боялась задавать любые вопросы, боялась давать девчонке рычаги влияния. Она не казалась дурой. Она пришла сюда, четко зная, что хочет.
– Я вас узнала!
Королева подняла взгляд, обнаружив, что глаза девчонки светятся.
– На портрете. – Девчонка склонила голову набок, окидывая Королеву критическим взглядом. – Нелюбимый ребенок. Бастард. Это были вы.
Королева залепила девчонке пощечину. Но у нее было только мгновение, чтобы полюбоваться следом, который она оставила, прежде чем ее схватили невидимые руки и бросили через комнату на низкий тюфяк, на котором она спала. Ее скорее швырнули, чем оттолкнули, и, упади она с такой же силой на что-нибудь твердое, она, вероятно, умерла бы. Королева вскочила, готовая к бою, но девчонка, не шевелясь, сидела за столом, на ее щеке горел отпечаток ладони.
«Я в опасности», – вдруг поняла Королева. Мысль оказалась настолько новой, что потребовалось мгновение, чтобы она стала пугающей. Каким-то образом девчонка сразу добралась до самой ее сути, прорвав оборону, которую Королева во все времена держала вокруг своей персоны. Как она это сделала? Королева собралась с силами: она должна вернуться за стол, но теперь что-то изменилось, и, даже придя в полную боевую готовность, Королева поймала себя на том, что не хочет пересекать комнату.
– Не хотите, чтобы вас узнавали, – задумчиво проговорила девчонка. – Неужто жизнь с Прекрасной Королевой была не сахар?
Королева зарычала животным звуком, прорвавшимся сквозь зубы, прежде чем смогла его удержать. Она забыла о проклятом портрете. Должно быть, он по-прежнему валялся где-то в Цитадели: последний момент семейного единения, прежде чем все полетело к чертям собачьим. Но Королева стряхнула с себя образ того печального ребенка, словно бабочка, вышедшая из куколки. Девчонка никак не могла провести параллель между ними двоими. Королева подумала вызвать Дукарте, но не смогла открыть рот.
– У меня слабое зрение, – призналась девчонка. – Но камни очень помогают. Иногда я вижу. Просто вижу то, чего другие не замечают. – Она встала из-за стола и медленно приблизилась к Королеве, глядя на нее оценивающим и, что еще хуже, жалостливым взглядом. – Вы ведь Рэйли? Бастард Рэйли, нелюбимая, нежеланная и всеми забытая.
Королева почувствовала, как сжимаются ее внутренности.
– Я не Рэйли. Я – Королева Мортмина.
Но слова прозвучали неубедительно, даже для ее собственных ушей.
– Почему вы так нас ненавидите? – спросила девчонка. – Что они с вами сделали?
Иви! Сюда! Ты нужна мне!
Королева вздрогнула. Лицо женщины, голос матери… и от одного-то делалось плохо, но два – слишком много, чтобы вынести. Она попыталась собраться с мыслями, вернуться к самообладанию, которого придерживалась, когда девчонка вошла в палатку, но за что бы она ни бралась, все, казалось, таяло в руках.
Иви!
Голос матери стал немножко нетерпеливее, в тоне послышалась сталь. Королева зажала уши ладонями, но это ничего не дало, потому что девчонка уже забралась к ней в голову. Королева чувствовала ее, читающую воспоминания, словно книгу, пробегающую по ним,
