– Арам…

Арам замер на месте, не в силах ни шевельнуться, ни сказать хоть слово. Наконец он вопросительно взглянул на мать.

– Твой отец вернулся, – беспомощно сказала она.

В это время в дом вошел Робб, уходивший закрыть кузницу. За обедом Арам с растущей неприязнью слушал, как Сейя и Робб объясняют, как изменилась их жизнь, тому, кто не заслуживал никаких объяснений. Тому, кто даже не пытался ничего объяснить в ответ.

Два года… Два года Сейя Торн ждала возвращения Грейдона. Но он все не возвращался и даже не прислал домой ни письма, ни весточки, ни хоть одного медяка.

За это время Сейя привыкла полагаться на помощь добросердечного кузнеца. За это время она стала к нему неравнодушна. Через два года она освободилась от первого брака – мировой судья Соломон более чем охотно объявил Грейдона Торна погибшим в море.

Сейя вышла замуж за Робба Глэйда. Робб стал приемным отцом Арама, а вскоре и отцом Робертсона с Селией.

Робб признался Грейдону, что они с Арамом, бывало, не ладили. В конце концов, он не был таким обаятельным мореходом, как Грейдон Торн. Но со временем ему удалось покорить сердце мальчика.

Грейдону пришлось кивнуть. Пришлось сделать вид, будто все понимает. Он только и сказал: «Я вас прощаю». Как будто имел повод для жалоб и право прощать.

Сам он прощения так и не попросил. По крайней мере, в тот день и у Арама. И так и не объяснил ничего. Даже после того, как дал слово.

Арам вновь почувствовал нарастающую обиду. Что изменилось за эти шесть месяцев? Грейдон так ничего и не объяснил и даже не оставил ему никакого выбора. Просто пихнул в шлюпку вместе с женщиной, ненавидящей его до мозга костей, и приказал сберечь сломанный компас. Это было бы смешно, если бы за несколько минут, предшествовавших мигу их бегства, не погибло столько замечательных людей.

Возможно, еще сильнее расстраивало то, что, несмотря на все это, сын не мог спокойно ненавидеть отца. Как ненавидеть его, когда Грейдон Торн, скорее всего, мертв? Как ненавидеть его, чувствуя, что сам виноват в его гибели?

Арам поболтал пальцами в воде. Что-то скользнуло внизу, под водой. Подумав, что это кракен, он поспешно отдернул руку. Но это был не кракен. Это была морская черепаха – огромная, не меньше их шлюпки, в панцире, поросшем чем-то наподобие мха, мерцавшего в темноте неярким зеленоватым светом. Черепаха прошла под шлюпкой, даже не потревожив водной глади. А за ней – еще, и еще одна… Черепахи направлялись на восток, в ту же сторону, что и шлюпка, но сильнее уклоняясь к северу. Арам знал, что это значит, но это знание было получено от Грейдона Торна, и потому ему потребовалось добрых полторы минуты, чтобы проглотить обиду и заговорить.

– Правь за черепахами, – сказал он, кивнув на них.

– Что? Зачем?

Оглянувшись через плечо, Макаса посмотрела в указанном Арамом направлении.

– В это время года они направляются на сушу, чтобы спариваться и размножаться.

– Откуда ты знаешь?

– А как ты думаешь?

Смерив его взглядом, Макаса кивнула и изменила курс.

Глава тринадцатая

Между волной и камнем

Утро выдалось туманным. Черепахи скрылись из виду, но к этому времени на пути появились и другие приметы близкой земли. Неподалеку резвилась стайка морских выдр. Они ныряли, вновь показывались над водой, прижимая к густому меху на груди раковины моллюсков и ловко разбивая их камнями. Появление выдр было добрым знаком: как-то раз Грейдон сообщил сыну, что морские выдры никогда не уходят слишком далеко от берега.

Еще лучшим знаком (так как эти сведения были почерпнуты не от Грейдона Торна, а от Мавзоля из Прибамбасска) были солоноводные чайки: Арам знал, что эти пернатые обитатели Азерота ныряют за рыбой с прибрежных скал Калимдора. (Чтобы забыть о том, что Арам никогда не увидел бы книги Мавзоля и не узнал этого факта, если бы не капитан Торн, пришлось постараться изо всех сил.)

Макаса размеренно гребла, не сбавляя хода и не уклоняясь от курса. Арам принял на себя роль Дуань Фэнь – впередсмотрящего – и отчаянно вглядывался в горизонт в поисках земли. Солнце поднялось выше, туман над морем начал рассеиваться, Араму пришлось сощуриться и прикрыть глаза ладонью. При этом что-то мелькнуло в голове – скорее, не воспоминания, а смутное ощущение, будто что-то подобное с ним уже было, – но он так и не сумел вспомнить, где и когда.

Наконец, незадолго до полудня, он вытянул руку вперед и закричал:

– Вижу землю!

Макаса оглянулась через плечо, мрачно улыбнулась и принялась грести с удвоенной силой.

Но время шло, а они, казалось, почти не продвинулись вперед. Сменив Макасу на веслах, Арам почувствовал, что морское течение гонит лодку назад, прочь от суши. Вдобавок, на небе появились тучи. Поднялся ветер, началась качка. Арам решил следовать за выдрами и начал грести за любой из них, какую удавалось заметить, бросив быстрый взгляд через плечо. Он надеялся, что выдры знают, как лучше лавировать против течения, и могут привести их к дому. Нет, конечно, не к дому, но хотя бы на сушу.

Может, это принесло плоды, а, может, нет. Но к тому времени, как Макаса снова села на весла, лодка заметно приблизилась к берегу. Поднявшийся ветер был на стороне моряков. Он дул в спину так сильно и был таким холодным, что пробивался сквозь плащ, подаренный отцом, и сквозь связанный матерью свитер, и вмиг остудил взмокшее, разгоряченное недавней греблей тело. Арама пробрала дрожь.

Настал вечер. Солнце скрылось за горизонтом позади, тучи сгустились, и Арам с Макасой потеряли землю из виду. Но к этому времени побережье Калимдора закрыло горизонт впереди целиком. Сбиться с курса было невозможно, и Макаса продолжала грести.

Она гребла. И гребла. И гребла… Потом Арам сменил ее. И греб, и греб, и греб… И вновь его сменила Макаса. С неба закапал мелкий дождик. Затем – не такой уж и мелкий. Ветер сделался едва ли не ледяным. А Макаса гребла и гребла…

И, наконец, вот оно! Серебристый лунный луч, пробившийся сквозь темные тучи, осветил землю – совсем близкую, практически рукой подать. Арам предупредил об этом Макасу, и она долго смотрела на берег через плечо. Но, когда девушка вновь повернулась к нему, на лице ее не было радости.

– Здесь к берегу не подойти.

Арам оглядел берег новым взглядом. Макаса была права. Обрадовавшись близости берега, он не обратил внимания на его рельеф. Повсюду, насколько хватало глаз, из воды торчали острые камни, перемежавшиеся опасными каменными отмелями.

– Что будем делать? – спросил он.

– Нужно дождаться рассвета – если получится. Будем грести вдоль берега, пока не найдем безопасную гавань, где сможем пристать.

Арам кивнул. План был неплох.