– А ты что?

– А я им сказала – Видяну о дожде не просят! И не повезла его в кереметь.

– А Высокая что сказала?

– Все правильно, говорит, сделала… Эй, Кирья! Тебя Мать Локша ищет. Пора травы собирать!

Кирья со вздохом поднялась на ноги.

– Не понимаю я, чего она от меня хочет, – сердито сказала она. – Я же ничего не смыслю в травах. А она все спрашивает – эту брать? Ту брать?

– Может, не травы она ищет? – пробормотал, будто про себя, Мазайка.

– А что?

Мазайка повернул белобрысую голову, убедился, что молодые добродеи отошли подальше, и тихо сказал, потянув за висящий у него на шее кожаный ремешок:

– Погляди-ка…

– Ух ты! Новую сойку сделал?

– Это не сойка…

И в самом деле, свистулька в его руках имела с сойкой мало общего. Кирья пригляделась и хмыкнула:

– Щука, что ли? Поющая рыба? А лапы у нее зачем?

– Так… Хочешь опробовать?

– Давай.

Кирья поднесла глиняную рыбу к губам и легонько дунула. Щука отозвалась высокой, несколько гнусавой трелью. Дети, удившие рыбу, дружно оглянулись и наперебой принялись клянчить поглядеть свистульку. Мазайка же не отрываясь смотрел на воду.

– Что там? – тоже наклонилась над мостками Кирья.

Друг тут же схватил ее за руку и оттащил от края.

– Ничего, – буркнул он, отворачиваясь. – Оно и к лучшему…

– Да чего же ты ждал? – воскликнула Кирья, рассерженная этой таинственностью.

– А вот послушай, – ответил Мазайка, спрыгивая с мостков на песок и отходя вместе с подругой к деревьям. – Давеча я на закате ловил с лодки окуней. И тут ветер такой хороший к бережку подул, что я решил – не буду ему мешать…

– Сбежать хотел?! А меня почему не позвал?

Мазайка бросил на нее мрачный взгляд:

– Мне в первый же день Локша сказала: «Попытаешься сбежать – до берега не доплывешь».

– Вот как? И что же, ветер сменился?

– Нет. Не успел я отплыть и на три весла от берега, как вода забурлила и пошла большими кругами… И мне почудилось, что под лодкой проплыло что-то большое, темное…

Кирья содрогнулась. Она вспомнила, как страшно ей вдруг стало, когда она собирала с Локшей семена и корни кувшинок и тут в борт ни с того ни с сего плеснула волна. А ведь это кереметь, где Локша старшая среди жриц! Каково было Мазайке – в сумраке, одному…

– Старики рассказывают басни об огромной щуке, на которой сама Видяна ездит верхом, как мы на лосе, – глухим голосом продолжал Мазайка. – Такой лодку опрокинуть – только раз хвостом ударить. А ты видела щучьи челюсти? У нее все зубы внутрь загнуты – чтобы жертва вырваться не могла…

– Хватит! – оборвала его Кирья, пытаясь отогнать пугающее видение. – Видел же – я подула, и никакая щука не явилась!

– А может, она только на закате…

Их разговор прервали отдаленные крики. Малышня повскакала с мостков и понеслась за жрицами. Айне с подругой уже спешили к ближайшей лодке. На опушке под ивами показалась Высокая Локша и встала там, скрестив на груди руки, – высокая и прямая, сама чем-то похожая на щуку. При виде ее застывшего лица и хмурого взгляда Кирья сразу ощутила непонятную тревогу. Посмотрела туда, куда были устремлены водянистые глаза добродеи, – и сразу все поняла.

– С полуденного берега в кереметь просители прибыли, – прищурившись, говорил Мазайка, который пока ничего особенного не заметил. – Один, два… Там, кажется, беременная баба.

– Дедовы слюдяные чешуйки при тебе?

– Да, а что?

– Погляди-ка туда. Там худо дело, – сдавленным голосом отозвалась Кирья. – Так худо, что я и без чешуек вижу.

Мазайка глянул на людей на дальнем берегу через слюдяную чешуйку и аж побледнел, поминая Видяну, отца Хирву, берегинь и всех богов-защитников, какие только приходили ему на ум.

– На. – Кирья быстро сунула ему в руки глиняную рыбу. – Спрячь с глаз подальше. И не говори никому, что я на ней играла.

– Да при чем тут ты-то?!

– Ох, надеюсь, ни при чем…

Глава 3. Голодные духи

Плоскодонка подплывала все ближе. Она сидела в воде совсем низко, почти черпая бортом воду, как будто еле-еле несла тяжесть четырех человек. Но Кирья – да и не только она – видела, как грузно нависает над лодкой незримая обычным глазом шевелящаяся туча. Словно клубок скользких черных змей, над головами гостей мелькали и извивались десятки нетерпеливых голодных духов. А надо всеми, раскинув кожистые крылья, висел Кирьин недобрый знакомец – длинноклювый зубастый ящер.

– Да как он посмел? – вырвалось у нее гневно. – Сюда, в заповедное место!

– Близкая добыча их за собой тянет, – раздался рядом с ней холодный голос Высокой Локши. – Чуешь, дева, как из-за Кромки мертвечиной повеяло? Будет у нас сегодня тяжкая работа!

Она повела в воздухе рукой, и щек Кирьи в самом деле как будто коснулся нездешний стылый ветерок. А может, просто уже потянуло вечерней сыростью от реки.

Обжанские ингри из рода Карью, прибывшие на остров, однако, ничуть не выглядели нездоровыми – разве что у женщины, что постарше, было встревоженное лицо. Ее дочь, беременная на сносях, круглая и румяная, казалась скорее недовольной. Зачем ее побеспокоили, заставили идти через лес в такую даль, если все, что ей хочется, – не спеша прогуливаться подле дома, переваливаясь по-утиному, да с улыбкой прислушиваться, как в чреве играет дитя?

– Знамения уж больно нехороши, – принялись наперебой объяснять ее мать и дядька. – Проводили моление у Матери-Вербы на Обже – ковш опрокинулся, пиво разлилось… Хотели лучшую ленту из косы на ветку повесить – развязалась, в воду упала и потонула…

– Старухи стращают… – Женщина покосилась на дочку и прошептала: – Как бы родами не померла… Помоги, Высокая!

Она переглянулась с братом и еле слышно добавила:

– А родится девочка – так забирайте себе, в кереметь…

Локша слушала, ощупывая взглядом беременную. Что же с ней не так? Крепкая, сильная молодка. Разве живот слишком широкий. Близнецов, что ли, носит? Но почему над ней стаей вьются голодные духи, облизываясь, как на свежий хлеб?

– Отдохните пока, – подумав, сказала Локша. – Сестры, проводите карью в дом, накормите с дороги. Айне, позови повитух. Идем со мной, Кирья…

Они вышли из-под деревьев и зашагали через небольшой луг в сторону священной рощи. Через луг тянулась широкая тропа, поднимавшаяся на некрутой взгорок.

– Ну, что скажешь? – неожиданно спросила Локша, остановившись на взгорке и глядя назад.

Кирья угрюмо посмотрела на крышу общинного дома, который казался травянистым холмом в подступающих сумерках. Сквозь оконце, затянутое рыбьим пузырем, светился огонек, изнутри доносились голоса. А над крышей на окрестных деревьях, словно черные во́роны, расселись голодные духи.

– Беременная обжанка скоро умрет, – неохотно сказала она. – Может, нынешней ночью.

– Ты уверена? – бросила на нее пронизывающий взгляд Локша.

– Они, – Кирья показала на духов, – уверены. Видишь, ждут?

Старшая добродея не ответила. Она молчала так долго, что девочка не выдержала:

– Что делать будешь? Берегинь молить? Жертвовать вареное мясо Видяне?

– Посмотрим сперва, что повитухи скажут, – отозвалась та. – Ступай-ка ты к ним. Помогай, если попросят. Только при гостях помалкивай о них. – Она коротко кивнула в