– Господин генерал-майор, разрешите обратиться.

Быстраго повернулся к раненому и озарился благожелательной гримасой.

– Разрешаю!

– Как командир охотничьей команды, могу я ходатайствовать о награждении нижних чинов, участвовавших в бою?

– Да, да, конечно, – спохватился генерал, – солдатиков забывать не следует. Кавелин составьте списки…

Алекс выбрал момент и, пока генерал набирал воздух для очередной тирады, успел вставить:

– По охотничьей команде все представления уже подготовлены и вчера были переданы в канцелярию.

– Вот, – обрадовался генерал, – учитесь, господа офицеры! Лейтенант Магу едва в сознание пришел после ранения, рукой шевельнуть еще не может, а представления подчиненных к наградам уже готовы!

Быстраго повернулся к начальнику штаба.

– Немедленно пошлите кого-нибудь за списками. Надеюсь, вы успели их завизировать?

– Прошу прощения, господин генерал-майор, но я еще не…

Вообще-то подставлять Кавелина под начальственный гнев Алекс не планировал. С писарем они закончили вчера поздно, и тот, уходя домой, отнес списки в канцелярию полка, где уже никого не было. А утром приехал Быстраго. Неудивительно, что Кавелин эти представления в глаза не видел. Да и непонятно, зачем начальнику дивизии эти бумаги потребовались немедленно. Тем не менее получилось неплохо. Генерал облил подполковника ледяным взглядом.

– Я был о вас лучшего мнения, подполковник. У вас есть час, чтобы все оформить как следует. Я должен увезти бумаги с собой.

Кавелин налился красным, как спелый помидор, вид его рожи просто ласкал взгляд лейтенанта, но в планы Быстраго не входило долго развлекать Алекса.

– Ступайте, подполковник.

– Есть!

Кавелин развернулся, брякнув саблей, сделал всего два шага и уже был почти в дверях, когда начальник дивизии бросил ему в спину:

– И о представлении лейтенанта Магу ненароком не забудьте.

Начальник штаба вздрогнул, но с шага не сбился. Алекс поздравил себя с обретением нового врага. Генерал уедет, а Кавелин останется. Надо будет держать ухо востро.

Через несколько минут распрощался и генерал. Пожелал скорейшего выздоровления, не забыл передать привет отцу и был таков. Следом палату покинула свита, забрав с собой запах ваксы, мужского пота и разнообразных дешевых одеколонов. Алекс устроил голову на подушке, закрыл глаза и приготовился к одиночеству до обеда. Ему вдруг захотелось в общую палату к солдатам и унтерам, там хоть малость повеселее, но потом он вспомнил, что где-то там сейчас умирает унтер-офицер Превин. И не он один. А может, он уже умер. Сменить палату сразу же расхотелось.

Осторожно скрипнула открывающаяся дверь. Алекс открыл глаза и осторожно повернул голову.

– Наваскин, вот уж не ожидал!

Мастеровой просочился в палату и прикрыл дверь.

– Я тут, господин лейтенант, короче, вот…

Из-за отворота тужурки был извлечен сверток дюймов двадцать длиной. Наваскин бережно развернул материю, и Алекс не удержался от изумленного возгласа.

– Ты зачем его никелем покрыл?!

– Так ведь красиво же.

– И клинок тоже?

– А как же!

Наваскин извлек кинжал из кожаных ножен с таким же блестящим, никелированным прибором. Клинок был не только никелирован, но и украшен протравленным рисунком. Винтовочные стволы с примкнутыми штыками на фоне знамен. Действительно, очень красиво, но Алекс хотел получить боевое оружие, а не парадную висюльку. Впрочем, несмотря на никель, рукоятка была полностью штыковая – кольцо на гарде, паз в головке рукоятки и защелка в правой щечке.

– Он хоть на винтовку встает?

– Не извольте беспокоиться, – заверил Наваскин, – как влитой. Защелка надежно держит, я проверял.

– Бой покажет, – остудил пыл мастерового лейтенант. – Слушай задание, сделаешь еще два таких же, но чтобы никакого никеля, только дерево и сталь. Понял?

– Чего тут не понять? Сделаем. Только зачем два?

– Один деду пошлю в подарок.

Видя, что Наваскин хочет что-то спросить, но не решается, Алекс догадался сам:

– Деньги нужны?

– Хорошо бы.

Алекс вспомнил, что сейчас денег у него нет. Послать Наваскина к Аврелии Архиловне? Но ведь в карманах мундира что-то было. И вряд ли охотники допустили, чтобы кто-нибудь обшарил карманы их командира. Значит, вся наличность должна быть где-то в лазарете.

– Ну-ка, позови сюда лекаря. Зови, зови, чего мнешься.

Через несколько минут заявились оба. Золич хоть и был недоволен тем, что его оторвали от дел, но догадки лейтенанта подтвердил:

– Все, что в карманах было, принято, описано и хранится у каптерщика, как и сам мундир, сапоги и фуражка.

– Надеюсь, там пара червонцев наберется?

– Точно не знаю, это у каптерщика надо спросить.

– Вы уж спросите, будьте любезны, а то мне с человеком рассчитаться надо.

Наваскин только руками замахал.

– Да это я вам в подарок, мне для следующих штыков материал кое-какой прикупить надо.

– Вот это да!

Лекарь цапнул лежавший на тумбочке штык. До половины вытащил клинок из ножен.

– Красота-то какая! А мне такой же сделать можно? Только с нормальной ручкой.

Кто бы мог подумать, что добродушный лекарь окажется падким на блестящие ножики. Мастеровой бросил взгляд на лейтенанта.

– Оно, конечно, можно, только господин лейтенант кроме этого еще две штуки заказали. Раньше, чем их не сделаю, за другие не возьмусь.

– Так мне и не к спеху, – успокоил Наваскина лекарь. – Пойдемте, пойдемте, договоримся обо всем, и деньги каптерщик вам выдаст.

Золич увел мастерового. Похоже, скоро финансовое положение Наваскина заметно улучшится, и лекарь не единственный будущий заказчик.

На следующий день умер Превин. Алексу ничего не сказали, он сам случайно подслушал разговор двух санитаров, пожилые дядьки обсуждали подробности предстоящих похорон. Тех, кто был убит на переправе, похоронили там же, на кладбище ближайшей деревеньки в братской могиле. Умерших от ран в полковом лазарете, по традиции, закапывали на городском кладбище, где у полка был свой участок. Там и предстояло упокоиться старшему унтер-офицеру охотничьей команды.

Лейтенант потребовал к себе каптерщика.

– Сколько денег у меня еще осталось?

– Еще червонец с мелочью.

– Купишь на них гроб. Дубовый. Самый лучший. Хватит на гроб?

Каптерщик,