Через полкилометра навстречу его танку выбежал человек в камуфляже, но без брони. Человек размахивал руками, словно требовал остановиться.
– Серега, притормози, – скомандовал старший лейтенант.
Выглянув из люка, он увидел, что махавший руками здоровенный бугай носил погоны капитана с непонятной эмблемой – щит и меч.
– Военная контрразведка, – сообщил капитан, поправляя ремень АКМС. – Братуха, помоги машину вытащить.
Неподалеку основательно завяз в рытвине армейский уазик, правые колеса бестолково проворачивались в жидкой грязи. Рядом стоял мотоцикл с коляской, возле которого возились майор и капитан с такими же значками на погонах и петлицах.
Автомобиль зацепили тросом и рывком выволокли на сравнительно прочный участок пашни. Контрразведчики горячо поблагодарили танкистов и даже помахали вслед. Некоторое время майор и два великана капитанского звания наблюдали, как ползут отходившие к деревне танки. Когда бронетехника удалилась на приличное расстояние, капитаны вывели из уазика мертвецки пьяного человека в общевойсковой форме с погонами подполковника. Офицера посадили в седло мотоцикла, после чего майор Мамонтов с расстояния в сотню метров всадил ему в спину длинную очередь. Предатель, приговоренный к расстрелу, напоследок послужил своей стране и всей планете.
Контрразведчики уехали, сгущались сумерки. С запада потянулись «арабески». Одна машина остановилась возле мотоцикла, наемники обыскали труп «подполковника», нашли в его планшете карту с нанесенными стрелами планируемого наступления от Бреста на Вроцлав, переглянулись изумленно, и командир подразделения схватил трубку рации.
Кряхтя дизелями, МБ-3 и МБ-7 медленно тащили к выходу из Гданьской бухты громадную тушу сухогруза «Русич». Отработав от берега, сбросили швартовы, и дальше судно шло на собственных моторах. Морские буксиры Балтфлота пристроились вокруг «Русича», готовые отразить возможную атаку.
На корме замыкавшего короткий кильватер МБ-3 возле спаренной автоматической пушки дежурил расчет старшего лейтенанта Гречухина. По соседству, привалившись к борту кораблика, расположились усталые, но довольные морские пехотинцы. Буксир удалялся от берега, где грохотали взрывы и рушились портовые сооружения. Морпехи сопровождали каждый взрыв громкими комментариями, вспоминая, какое подразделение закладывало фугасы.
Лейтенант, командир диверсионной группы, подошел к артиллеристам и весело поинтересовался:
– Появись на берегу танки, вы бы справились?
– Самому интересно, – буркнул Гречухин. – Дядька мой лет двадцать назад в Новороссийске служил. Они как-то подошли к абхазскому берегу, а грузины расставили танки вокруг порта и наших отогнали. Броню нормальных танков мои пушки не возьмут.
– Нормальных танков не осталось. Либо старье гитлеровских моделей, либо суррогаты какие-то с легкими стволами. И вообще, как я слышал, СМЕРХ подкинул какую-то дезу, так что вражина все танки снял с побережья на другие участки.
– Суррогатов покромсали бы, – сказал уверенно моряк-артиллерист.
Разговор стремительно терял актуальность. Конвой удалился от берега на милю с гаком, и никакое танковое орудие не способно было достать корабли на такой дистанции. Лишь через час, когда они прошли четверть расстояния до порта назначения, за кормой нарисовался торпедный катер, брошенный в погоню из Гдыни.
На буксирах сыграли боевую тревогу, и четыре арт-установки открыли огонь с тридцати кабельтовых. Точность стрельбы без радиолокаторов была неважная, но снаряды густо падали вокруг цели. Израсходовав две трети боеприпасов, моряки добились одного или двух попаданий, после чего катер сбавил скорость и заковылял восвояси.
Под вечер, миновав узенький зазор между городом Балтийск и Балтийской косой, которую противник так и не смог захватить, несмотря на все старания, три судна вошли в Калининградский залив и вскоре пришвартовались в Калининграде. Заработали портовые краны, перенося на берег танки, стоявшие на палубе сухогруза.
Не дожидаясь окончания разгрузки, подполковник Казаринцев отправил в штаб кодированный сигнал, означавший: задание выполнено, доставлены тринадцать тяжелых танков и девять средних, все нуждаются в ремонте, но вступят в строй не позднее, чем через месяц.
– Поздравляю, полковник, вы прекрасно справились, – ответил Мадригайлов. – Вы назначены командующим танковыми и механизированными войсками анклава. Будем помогать, чем можем. Вы знаете, когда придет настоящий праздник.
– Приблизительно представляю, – усмехнулся полковник.
Здесь, в Калининградской области, отрезанной от России территорией Литвы, дела обстояли не слишком печально. За прошлую неделю удалось привести в боевой вид почти дюжину снятых с постаментов Т-34, к тому же заводчане божились вернуть в строй четыре Т-55. И вот еще он столько старого добра вывез из Гданьска. С такой силищей Казаринцев собирался серьезно наказать пришельцев – и за все, что те успели сделать, и за все, что собирались, но не смогли.
Его решимость не ослабла даже спустя час, когда пришли сообщения о неудачах союзников. Подразделениям бундесвера пришлось оставить Лейпциг, американцы потерпели тяжелое поражение в Небраске, саботаж рагулей-западенцев в Ивано-Франковске и Львове сильно осложнил положение на Украине.
Приближались чудовищные по напряжению августовские бои, в которых линия фронта будет порой перемещаться лишь на немногие километры, но цена каждого километра выйдет отчаянно высокой.
Глава 7
А нас позвали поиграться в стрельбу из танка по мишени
Август они встретили на Украине. Хотя до осени оставалось изрядно дней, ночи здесь были весьма прохладные, а днем термометр не каждый день показывал выше двадцати пяти градусов.
После первых боев наступила короткая передышка. За эти три дня разношерстное воинство получило пополнение личным составом и немного техники, из тыла подвозили боеприпасы и даже выдали денежное довольствие. Одновременно командиры пытались сколотить подразделения, хотя бы приблизительно однородные по штату. К общей радости танкистов, майор Глебов вернулся из госпиталя на третий день после ранения – с забинтованным плечом и злобно-воинственный.
На конец июля на брестском направлении развернулись три стрелковых батальона объединенной армии. Командование белорусским батальоном вместо раненного полковника Васьковцова принял подполковник Носарь. Двумя российскими командовали подполковник Ольховский и полковник Заплетин, прибывший из Рязани с двумя стрелковыми и одной мотострелковой (на БТР-152) ротами.
Из техники имелись две батареи 122-миллиметровых гаубиц Д-30, а также три танковые роты.
Реутов по-прежнему служил в хозяйстве Глебова, сохранившем в строю четыре
