– По последним данным, большая часть мутантов глухи, – заметил научник с окладистой черной бородой, достигающей чуть ли не середины груди. Ворон мельком подумал, что галстук при наличии подобного украшения тот мог бы и не надевать: все равно не видно.

– И именно потому, что звуковые волны заменяют им какие-то другие, – развел руками Тополев. – Господа-товарищи ученые, если я сейчас использую понятие психоволна, вы же меня заклюете.

– Крысы – мутанты искусственного происхождения, – напомнил Шувалов. – Насколько мы знаем, Сестринский вывел их для приблизительно тех же нужд, что и немцы – овчарок. Вполне возможно, слух они и не утратили, потому вполне способны улавливать свист и вместе с тем весьма подвержены психическому влиянию Зоны.

– Вполне логичным кажется предположить следующий механизм: защита от любого зонового воздействия, снимающаяся только при подаче ультразвукового сигнала. В этот момент крысы сверхчувствительны и сверхвосприимчивы, потому с легкостью улавливают мысленные приказы. То есть вводим понятие психоволн? – уточнил Тополев.

– Бог с ними, с психическими волнами, – махнул на него рукой Шувалов.

– А еще крысы ненавидят эмиоников и всех, связанных с ними. То есть Гранин на самом деле сильно рисковал, – заметил Ворон. – И это тоже еще не все. Господин Нечаев обнаружил многочисленных жертв экспериментов… очень похоже, что Сестринского. Но о них Владлен Станиславович расскажет лучше меня. А я, к сожалению, вынужден откланяться.

Когда Ворон поднялся из-за стола, Нечаев одарил его долгим неопределяемым взглядом. Так и не удалось понять, злился ли он, испытывал ли недовольство, или, наоборот, воспринимал разглашение своей «маленькой тайны» совершенно спокойно.

Денис вылетел из столовой следом за ним.

– Это еще что за тайны Ставридского двора?

– Мадридского, – поправил Ворон и рассмеялся.

– А я как назвал? – Денис заморгал, но затем продолжил с не меньшим пылом: – Какого черта ты не уведомил меня?

– Я рассказал, – напомнил Ворон.

– Вскользь и не упоминая Сестринского! Ты же сам не хотел лезть к нему?!

– Не хотел, – согласился Ворон. – Так вышло.

– Ты снова рискуешь.

«Больше, чем когда-либо», – подумал Ворон и кивнул, но промолчал.

– Без меня…

– С тобой, – возразил он. – Не просто так я позвал Выдру. А ты, если будешь здесь стоять и строить заботливого родителя, пропустишь все важное.

– Да не важно мне это твое важное, – скороговоркой проговорил Денис. Если он по-настоящему волновался, то начинал слегка путать слова и использовать жуткие фразы. Когда Ворон видел напарника в подобном состоянии, он разрывался между желаниями треснуть того по голове чем-нибудь тяжелым, напоить до беспамятства или обнять и трясти, пока из головы не выйдет вся дурь. – Нечаеву меня следовало звать, а не тебя. Кого он там обнаружил! Палату шизофреников, еще вчера бегавших по Зоне, словно дети в парке. Это ж смешно. Но только если в том не замешан Сестринский.

– Шизофреников, очень быстро снова становящихся нормальными людьми. И у всех татуировки, как у Дима, только исчезающие. Нечаев решил, будто это новая формула…

– Бред. – Денис произнес это с таким выражением, что Ворону стало не по себе. – Вовсе не новая формула испытывается, а люди. Я ведь не ошибусь, если предположу, будто все они… ну, не лица без определенного места жительства?

– Ты научился читать мои мысли? – спросил Ворон вроде бы и в шутку, но настороженно. В горле моментально пересохло.

– Нет, но именно сейчас все настолько на поверхности… Даже я догадался! А еще Нечаев на тебя злится.

– Это уж точно мне безразлично, – бросил Ворон. – Что именно на поверхности?

Денис приблизился и зашептал едва слышно:

– Ты. Сестринский пытается повторить эксперимент и заполучить второго тебя, неужели ты не понимаешь? Все его подопытные – бизнесмены, интеллектуалы, люди, многого добившиеся в жизни, авантюристы…

Ворон отстранился, сглотнул ком в горле. Сердце в груди решило почему-то сделать сальто-мортале.

– Условия соблюдены не полностью. Я тогда потерял все.

– Нет, сломлен ты не был. К тому же наверняка Сестринский счел, будто ты не пожелал оставаться с ним именно из-за катастрофы… – Денис хотел сказать еще что-то, но помотал головой, зажмурился и вцепился в его плечо.

– Спокойно, – прошептал Ворон, затем откашлялся и договорил: – Ты у меня почти гений.

– Просто ты почему-то думаешь о себе в последнюю очередь, – сказал Денис.

– Не сказал бы, но подумаем об этом дома, хорошо?

– Ты куда сейчас?

– Я спал от силы два часа, – признался Ворон. – Доберусь до кровати, закроюсь на все замки и буду отсыпаться до твоего прихода.

– Да мне осталось только телефон забрать.

– И послушать решение наших яйцеголовых научников. Ясно?

Денис кивнул.

– Я не хочу получать краткий пересказ Нечаева, я хочу услышать его от тебя.

– Ты в чем-то его подозреваешь?

– Мой напарник – ты, – напомнил Ворон.

– Это не ответ.

– Можно подумать, ты не в курсе, будто именно тебе я доверяю безгранично и любому за тебя горло перегрызу. И вот еще: если до меня доберутся те, в чей осиный рой я так глупо по неосторожности влез, знай – я потребовал от Нечаева тотчас ввести тебя в курс дела и привлечь к поискам.

– Ворон…

– Поскольку если кто и способен меня вытащить, то ты, – перебил тот и, прикоснувшись двумя пальцами к собственному виску, ткнул ими в лоб Дениса – туда, где, по уверениям эзотериков, у человека располагался третий глаз. – Все. На этом пятиминутка взаимных признаний окончена, – усмехнулся он. – Жду тебя дома, до встречи.

Уже выходя из института, Ворон вспомнил о собственной нелюбви к планированию. Он еще в школе заметил: стоило сказать «увидимся завтра», и встреча неминуемо срывалась. Именно поэтому он старался не использовать выражений типа «до завтра», «увидимся после обеда», «встретимся под часами». Словно кто-то под локоть толкнул проститься с Денисом несчастливой фразой.

Неприятное чувство засосало под ложечкой. Неожиданно поднявшийся ветер с силой ударил в грудь, словно намеревался остановить, заставить отказаться уезжать и вернуться на заседание. Вот только любовно вскармливать собственную паранойю Ворон не собирался, и так с ним в последнее время творилось невесть что. От института до дома дорога заняла бы от силы минут двадцать, и всю ее Ворон мог бы проехать на спор с закрытыми глазами.

«Хонда» ответила мерным успокаивающим рокотом. На выезде вдруг вспомнилось, как он отводил глаза гаишникам с помощью «креста» и пытался добиться подобного эффекта, комбинируя разные артефакты. Авантюру очень поддерживал Верин, разумеется, скрываясь от коллег и в особенности от Тополева. Ворон в свою очередь тоже не распространялся, ему просто было интересно.

Можно сказать, своего они добились. «Золотинка», которая считалась очень слабым артефактом, используемым сталкерами то в качестве фонарика, то вроде талисмана, в сочетании с «пирамидкой» накладывала на автомобиль и все, в нем находящееся, самый настоящий полог прозрачности.

Вот под этим покровом их на полной скорости чуть фура и не протаранила, благо, за рулем старенькой «девятки» (специально выбирали, чтобы не жалко