В больничное крыло я влетел в состоянии, далёком от вменяемости. Крепко прижимая к себе бессознательную женщину, чья жизнь была для меня куда ценнее, чем здоровье и нервы окружающих, и осознавая, что в этом состоянии она по моей вине. Зрелище не для слабых духом…

Я не удивлюсь, коли выяснится, что большинство попавшихся мне на пути людей и нелюдей отпаивались после нашей встречи литрами успокоительных зелий. Или алкоголем. Тут уж что оказалось ближе и доступнее.

– Магистр Реес’хат… – снова подал голос целитель, делая ещё один шаг в сторону занятой мной койки.

Я глухо рыкнул, предупреждая и сильнее прижимаясь к прохладной ладони Кораны. Мерный стук родного сердца успокаивал, а этот аромат… Я прикрыл глаза и медленно выдохнул, не желая расставаться с таким любимым запахом, и неторопливо, капля по капле, продолжил вливать свою магию в нехотя поддающийся лечению организм Кораны.

Тихо, беззвучно благодаря всех известных мне хранителей за то, что последствия нашей встречи оказались так… незначительны. Впервые в жизни я радовался чужому истощению, потере сил, нескольким синякам и ссадинам да растревоженным подживающим ожогам.

При мысли о том, что могло бы быть, душу сковывал страх, заставляя инстинктивно подвигаться ближе к любимой женщине, чтобы точно знать, что она здесь, рядом. Живая.

– Пошёл вон, – тихо откликнулся я, подавив желание добавить скорости каким-нибудь заковыристым проклятием.

Присутствие посторонних в непосредственной близости от нас напрягало. Мягко говоря.

– Но…

Попытка настоять на своём вызвала приступ злости. Да, целитель мог бы сделать всё лучше, чем я. Провести дополнительную диагностику, подобрать комбинацию каких-нибудь зелий или же применить неизвестное мне заклинание, что наверняка позволило бы гораздо быстрее восстановить потерю магии и сил. Рациональная часть души понимала это, соглашаясь с необходимостью принять чужую помощь. Но и только. Потому что последнее, чего мне хотелось, – это дать кому-то даже призрачную возможность прикоснуться к моей женщине. К моему сокровищу. К Коране.

К тому же… Конечно, он мог бы сделать всё лучше. Только свои ошибки я привык исправлять сам.

– Вон, – тяжёлой каплей упало слово, не оставляя и шанса понять его как-то иначе.

Я даже не говорил, почти шипел, чувствуя, как внутри ворочаются гнев и паника, переродившиеся в ядрёный, безумный коктейль, обжигающий вены. Нет, никто не прикоснётся к ней. И никто не увидит её такой. Никто, кроме меня!

Двери захлопнулись, оставив на память о госте только флёр страха. Я недовольно скривился, склоняясь ниже и утыкаясь лбом в её плечо. И прошептал, в который уже раз:

– Ко-ра… Ко-ра-на… Моя…

– Твоя. – Хриплый, едва слышный ответ заставил вздрогнуть от неожиданности и прижаться крепче, обнимая её за плечи, утыкаясь носом в шею и вдыхая присущий только ей запах. Тихий смешок опалил горячим дыханием ухо. – Кому нужно такое счастье… кроме тебя…

Я отстранился, впиваясь взглядом в бледное лицо. Судорожно вздохнул и коснулся губами её лба, шепча в ответ:

– Не говори так… Ты – моё сердце. Моя душа. Моё небо… Ты для меня всё… И ты нужна мне больше, чем моя жизнь… Мне и нашему сыну…

– Знаю. – Слабые непослушные пальцы зарылись в мои волосы на затылке, легко, невесомо поглаживая. Корана закрыла глаза, словно собираясь с духом, а потом едва слышно проговорила: – Я тоже скучала, дракончик… Я тоже…

– Живая… – перехватил я её запястье и прикоснулся к нему дрожащими губами, улыбаясь.

– Живая. Даже относительно целая. – Кривая, болезненная гримаса и тихий вздох. – Правда, на подвиги вряд ли сгожусь…

– Кора…

– Да и один белобрысый гад мне ещё выскажет свои «фи» в очень нелицеприятной форме…

– Кора.

– И супружеские обязанности исполнять пока что не получится…

– Кора! Это тут при чём?!

– Я о ведении хозяйства. – Тихий смешок и едва уловимые искорки веселья в карих глазах. Тонкие пальцы прочертили линию по моей щеке, и Корана поинтересовалась как бы невзначай: – А ты о чём подумал, любитель мертвяков?

– Ты невозможная… – простонал я, обнимая её за талию, притягивая к себе на колени, бережно, осторожно, старательно укутывая своей силой и не имея желания отпускать её куда-то. Не в ближайшую пару лет, а то и десятилетий точно.

– Поверь моему опыту, дракончик, нет в мире ничего невозможного. – Тёплые сухие губы коснулись моего виска. Кора вздохнула и обняла меня за шею, спрятав лицо на моём плече. – Если ты охренел в достаточной степени и потерял всякие остатки уважения к сильным мира сего…

– Упрямая человечка, – произнёс я с укором. А сам улыбнулся, глупо и счастливо, даже не сопротивляясь, когда внутри стал нарастать новый вихрь эмоций, грозя сорвать последние, жалкие остатки самообладания.

Зачем? Ведь можно быть любым для учеников и соратников, для друзей и своей семьи. Сильным, могучим, непоколебимым и уверенным в себе. Можно быть разгневанным, неуступчивым, хладнокровным… Любым. Только не с ней. Не с Корой. С ней я уже не мог притворяться тогда и тем более не могу притворяться сейчас. Тем более после того, как потерял её и обрёл вновь. При одной только мысли о том, чтобы солгать…

Хватит. Однажды я промолчал, не посчитав нужным озвучивать очевидные для себя вещи. Как итог, смог прикоснуться к ней лишь спустя пять долгих лет, пропустив рождение сына, его первые неуверенные шаги и то, как встаёт он на нежное, неустойчивое крыло. А после и того не лучше, повёл себя как наивный глупый дракон, решив, что связавших нас уз будет достаточно… Верх идиотизма, как сказал бы мой брат, тогда как я думал, что этого хватит, дабы всегда знать, где она и что с ней. Да ещё и позволил ей оградиться от себя. Как результат, любимая женщина мертва, а сам я не то что спасти – попрощаться с ней не успел. Только чудом следом не отправился, потерявшись в собственном горе.

Я недовольно фыркнул и едва заметно мотнул головой, отгоняя неприятные воспоминания. Хватит. Я уже не настолько юн, чтобы по три раза повторять пройденный материл. Больше никаких недомолвок, тайн и обмана, даже из самых лучших побуждений. Хочется Коране того или нет, но теперь за ней по пятам всегда будет идти огромный многотонный ящер. И выпускать её из поля зрения у меня нет никакого желания. Знаю я её… Отпустишь – и снова найдёт какие-нибудь приключения!

– Может, и упрямая… – задумчиво протянула Корана, перебирая мои волосы на затылке. В груди от этих лёгких прикосновений зародился тихий рокот, отдалённо напоминающий ласковое мурлыканье. – Главное, что любимая!

Я вздохнул, отстранившись и заглядывая ей в глаза. Прижался лбом к её лбу и тихо, но веско заметил:

– Самое главное для дракона – небо. Бездонное, безмолвное, безжалостное… Но единственное и неповторимое. Родное. – Тихо выдохнул, на мгновение прикрыв глаза, прежде чем закончить