– И это так?

Я снова пожал плечами:

– Мне трудно представить себя сражающимся с отцом твоих детей. Особенно если тебе он будет дорог. Поэтому да, это поможет.

– У меня есть выбор? – уточнила Стиорра.

– Нет, разумеется.

Она наморщила носик:

– Выходит, вы с госпожой Этельфлэд решите все за меня?

Над далеким лесом взметнулись птицы. Кто-то потревожил их.

– Этельфлэд тут ни при чем, – отрезал я. – Выбирать предстоит мне.

Стиорра тоже заметила поднявшуюся над деревьями стаю и наблюдала за ней.

– А у моей мамы был выбор?

– Никакого. Стоило ей меня увидеть, и она влюбилась до беспамятства. – Я говорил вроде как в шутку, но ничуть не преувеличивал. По крайней мере, в отношении себя. – Я увидел ее и тоже влюбился до беспамятства.

– Но меня ты выдашь замуж ради выгоды? Ради земель и денег?

– А какой еще от тебя прок? – сурово спросил я.

Дочь уставилась на меня, и я пытался сохранить серьезное выражение лица, но не сумел.

– Я не стану отдавать тебя за плохого человека, – продолжил я. – И снабжу богатым приданым, но и ты и я – мы оба будем знать, что это брак по расчету.

Я смотрел на лес и не замечал ничего подозрительного, но был уверен, что норманны там.

– Ты-то женился не по расчету, – укорила меня Стиорра.

– А вот ты выйдешь замуж ради выгоды, – отрезал я. – Ради моей выгоды.

Я повернулся к Гербрухту, тащившему на боевую площадку очередной кусок кладки.

– В городе должны быть ночные горшки, – намекнул я ему.

– Которые для дерьма, господин?

– Неси, сколько найдешь.

– Есть, господин! – ухмыльнулся толстяк.

Луч света коснулся римского кладбища, отражаясь от белых камней.

– Есть мужчина, за которого ты хочешь выйти? – поинтересовался я у дочери.

– Нет. – Она покачала головой. – Нет.

– Но ты подумываешь о замужестве?

– Хочу сделать тебя дедушкой, – призналась Стиорра.

– Может, я тебя в монастырь ушлю, – буркнул я.

– Нет, не пошлешь.

Мне вспомнилось пророчество Гизелы, давным-давно подсказанное ей рунными палочками. Один сын разобьет мне сердце, другим я буду гордиться, а Стиорра станет матерью королей. До сих пор рунные палочки не лгали. Первый сын стал попом, второй выказал себя воином. Черед стоял за судьбой Стиорры. Воспоминание о рунных палочках навело меня на мысль об Эльфаделль, старухе, прорицавшей смерть королей. И о ее внучке, девушке, которая не умела говорить, но пленяла мужчин своей красотой. Бабка звала ее Эрсе, но, когда девушка вышла за Кнута Длинный Меч, ей дали имя Фригг. Тот женился на ней не ради земель или выгоды, но просто потому, что она была диво как хороша. Мы пленили ее после Теотанхеля, ее и ее сына, но я тогда был так плох, что напрочь забыл о ней.

– Интересно, а что сталось с Фригг? – пробормотал я.

– А ты не знаешь? – удивилась дочь.

Ее удивление вызвало, в свою очередь, удивление у меня.

– А ты знаешь?

Дочь криво улыбнулась:

– Ее содержит твой сын.

– Утред содержит ее? – Я в изумлении вытаращился на Стиорру.

– На ферме под Сирренкастром. Ферме, которую ты ему дал.

Я продолжал хлопать глазами. Мне казалось, будто сын проявляет превеликий интерес к земледелию. Похвальный интерес. Теперь я понял, чем его так манила ферма.

– Почему ты не рассказывала мне?

– Подумала, что ему не придется по вкусу, если ты станешь навещать ее. – Она ласково улыбнулась мне. – Мне нравится Фригг.

– Он ведь не женился на ней? – обеспокоился я.

– Нет, папа. Но ему уже пора жениться. Утред старше меня. – Стиорра отступила на шаг, зажав нос, потому как Гербрухт притащил большой железный горшок, полный мочи и кала.

– Не расплескай! – крикнула она ему.

– Это всего лишь дерьмо из караулки, госпожа, – отозвался фриз. – Никому не повредит, просто воняет чуточку. Где поставить, господин?

– Еще есть?

– Э, навалом! Много ведер лучшего дерьма!

– Поставь там, откуда легко свалить на норманнов, – приказал я.

Добро пожаловать в Сестер.

Сигтригр пришел в полдень. Солнце снова скрылось за облаками, но его свет все равно отражался от копий норманнов. Враги захватили из Ирландии лишь дюжину коней, скорее всего, потому, что лошадей тяжело содержать на борту драккаров, поэтому почти вся рать была пешей. Я решил, что сам Сигтригр находится в числе небольшой группы всадников, скакавших под широким белым знаменем с изображением красного топора.

По меньшей мере в одном предположении я ошибся. Сигтригр раздобыл лестницы. Вид у них был странный, пока я не сообразил, что их сделали из мачт вытащенных на берег кораблей, а перекладины прибили гвоздями или примотали. Всего лестниц насчитывалось двенадцать, все достаточно длинные, чтобы позволить перебраться через ров и влезть на наши укрепления.

Миновав могилы римского кладбища, армия остановилась в ста шагах от стен. Норманны вопили, хотя я не мог разобрать оскорблений и слышал только рев мужских глоток и стук клинков по тяжелым щитам. Всадники ехали по дороге, их щиты были закинуты за спину. Один из них держал зеленую ветку – приглашение к переговорам. Я искал глазами Эрдвульфа, но не обнаружил. Конные остановились, за исключением одного. Тот подвел здоровенного скакуна к самым воротам.

– Поговори с ним, – велел я Меревалю. – Он не должен знать, что я здесь.

Я отступил подальше и сдвинул лицевые пластины шлема. Дочь осталась стоять рядом с Меревалем и смотрела с высоты стены на одинокого всадника.

– Видимо, это Сигтригр, – сообщила она, подойдя ко мне.

Так оно и было. Вот так я впервые увидел Сигтригра Иварсона. Это был молодой человек, совсем юноша. Я сомневался, что ему исполнилось хотя бы двадцать, и тем не менее ему доверили вести армию. На нем не было шлема, и длинные светлые волосы ниспадали на плечи. Лицо чисто выбритое, с тонкими и резкими чертами, которые смягчались улыбкой. Сигтригр производил впечатление парня очень самоуверенного и, как я подозревал, весьма тщеславного. Кольчуга его сияла, на шее висела золотая цепь в три оборота, руки унизывали браслеты, а ножны и уздечка были отделаны серебром. Конь был ухожен под стать хозяину. Мне вспомнились восторженные слова Берга, что Сигтригр похож на бога, сошедшего на землю. Серый скакун гарцевал, полный задора, пока наездник не остановил его буквально в десяти шагах ото рва.

– Меня зовут Сигтригр Иварсон, – представился он. – Желаю вам всем доброго дня.

Мереваль ничего не ответил. Один из его подручных пробормотал перевод.

– Вы молчите, – продолжил Сигтригр. – Это от страха? Если так, то недаром, потому как мы пришли истребить вас. Мы заберем ваших женщин и обратим в рабство детей. Если, конечно, вы не уйдете из города.

– Ничего не говори, – прошептал я Меревалю.

– Если уйдете, я не стану преследовать вас. Собаки не гоняются за мышами-полевками. – Молодой норманн тронул коня пятками и подъехал еще на пару шагов. Он заглянул вглубь наполненного водой рва, заметил едва торчащие над поверхностью заостренные колья, потом снова поднял взгляд на нас. Теперь, когда он был