Мельников встал и сел. Каравчук продолжил:

— Он перебрался в Москву, основал охранную фирму в полторы тысячи человек. Борис Абрамович Березовский…

То же движение Мельникова.

— Борис Абрамович Березовский заключил с ним пару контрактов и подыскал ему ещё несколько клиентов. Основную часть полученной прибыли Баранов вложил в проекты очень известных воров в законе.

— Стало быть, он — носильщик чемоданов с деньгами от Березовского к криминальным авторитетам, — перебил Прохоров, поглядев на часы, — а где он сейчас находится?

— В одной из двух своих резиденций, на Рублёво-Успенском шоссе. Все его телефоны слушаем. Но, как вы понимаете, это — то же самое, что сачком для бабочек ловить лошадь. Кстати…

Перелистнув ещё один лист блокнота, Каравчук поднял брови и сообщил:

— В час тридцать в ворота особняка Баранова въехал оранжевый Митсубиси «Галант».

— Оранжевый? Переспросил Прохоров и взглянул на Мельникова с тревогой, поскольку тот вдруг издал губами какой-то странный шипящий звук. Молчание длилось долго. Агеев и Каравчук так же не отрывали взгляды от Мельникова. Последний достав мобильник, игрался с ним.

— Мельников! Ты неважно выглядишь, друг мой, — заметил Прохоров.

Мельников оторвался от телефона.

— Неважно выгляжу? Это очень возможно. Вы, наверное, выглядели бы лучше, если б у вас из рук вырвали миллион. А я — жалкий мелочный человек. Поэтому плохо выгляжу.

— Миллион? Какой миллион?

— Зелёный.

Вновь воцарилась пауза. Её вновь прервал генерал.

— Так ты взял убийцу Юсупова?

— Взять не взял, но отдать могу. В хорошие руки.

Сдержанный Каравчук едва шевельнул бровями. Агеев нервно и снисходительно усмехнулся. Прохоров, погасив окурок, осведомился:

— И кто же он?

Мельников достал записную книжку, раскрыл её.

— Шаповалов Сергей Анатольевич, семьдесят седьмого года рождения, ранее не судимый. Вторая Боевская, дом три, квартира двадцать четыре. Он там прописан один.

Убрав записную книжку, Мельников закурил.

— Вторая Боевская… Сокольники? — вспомнил Прохоров.

— Точно.

— В данный момент он где?

— Дома. Телефон слушаем, за подъездом следим.

— Ты предполагаешь или уверен насчёт сообщников?

— Сорок минут назад Шаповалову позвонил некто Кирилл Фроликов, его сверстник. Он сообщил о перестрелке в Сокольниках. Шаповалов сказал на это, что, вероятно, Ольгу к рукам прибрали, и попросил Фроликова приехать. Тот сказал: «Хорошо». Ни один, ни другой не выказали ни паники, ни волнения. На мой взгляд, из этого следует, что дискета находится вне квартиры, и что о месте её нахождения знает кто-то ещё, кроме Ольги и этих двух. Если мы их возьмём, четвёртый участник шайки даст ход дискете. Я убеждён, что именно так и обстоит дело. Иначе бы Шаповалов не сидел дома. Он ждёт гостей. Он спокоен, как и его дружок. Они оба готовы к переговорам с кем-бы то ни было.

— Как ты вышел на них? — поинтересовался Агеев.

Каравчук что-то записывал в свой блокнот. Генерал наполнял стакан какой-то прозрачной жидкостью из графина. Мельников приступил к рассказу:

— Вчера Кудрявцев встретился с главарями чеченской мафии.

— Да вы что, с ума посходили? — перебил Прохоров, поперхнувшись прозрачной жидкостью.

— Не волнуйтесь, Кудрявцев — мастер с джигитами говорить. Он от них узнал, что они на днях взяли Юсупова под контроль с целью защитить его от Халдея, которому он, как известно, подлянку сделал. Юсупов был их союзником, весьма ценным, и потерять его…

— Они собирались спасти его от Халдея? — переспросил Каравчук. — Они что на танках за ним мотались?

— Вряд ли, они должны были шифроваться. Юсупов не согласился бы на такую опеку, хотя и осознавал масштабы опасности. В тот же день он попал в аварию на Варшавском шоссе. Его «Мерседес» был протаранен «восьмёркой», в которой ехал двадцати двух летний пацан. ГАИ они вызывать не стали, обменялись координатами и разъехались. Через час Юсупов слежку заметил и догадался, кто её организовал. Он им позвонил и жёстко на них наехал. Слежку им пришлось прекратить. Они записали номер «восьмёрки». Кудрявцев установил по нему владельца. И пару часов назад заглянул к нему под каким-то предлогом с Юлькой Лоскуткиной, у неё глаз — алмаз. Во дворе стояла «восьмёрка» с разбитой мордой. Открыл им сам Шаповалов, в котором они узнали спутника Ольги, описанного Алимовым и его людьми. Вид он имел странный: Глаза горят, волосы торчат, в руке — «Парабеллум».

— Ты чего, шутишь? — перебил Прохоров.

— То же самое я спросил у Кудрявцева, хотя видел, что он — серьёзен, как носорог. Но это ещё не всё. Кудрявцев не успел рта раскрыть, как этот красавец сказал ему: «Пошёл вон отсюда, поганый мент!» и захлопнул дверь.

— А пожалуй, в этой истории ничего удивительного и нету, — произнёс генерал, взглянув на Каравчука и Агеева, недоверчиво улыбавшихся, — у Кудрявцева сволочное лицо, у Лоскуткиной, кстати, тоже. А эти два пацана, похоже, действительно ощущают себя хозяевами положения. Кто сейчас дежурит на Второй Боевской?

— Мурашов со своей бригадой.

— Кинь-ка туда ещё два-три экипажа.

Мельников включил сотовый телефон, который всё время то открывал, то снова защёлкивал, и связался со Второй Боевской.

— Это я. Привет. Как дела? Чего? Офигеть! Вызови к себе Таруханова с его бандой. Не знаю, так велел Прохоров. Я с тобой не согласен, Прохоров — не скотина. Он хороший мужик. Я его всегда уважал. Давай. Если что, звони. У меня теперь мобильник будет включён.

Отложив мобильник, Мельников произнёс, не глядя ни на кого:

— У Шаповалова сейчас Кирилл Фроликов. Его папа — зам председателя комитета Госдумы по законодательству.

— А вот это номер, проговорил генерал, подавшись назад. Кожаное кресло тревожно скрипнуло. Вновь повисло тягостное молчание. На сей раз первым заговорил Агеев, достав платок и отерев лоб:

— Да, щепок полетит много.

— Вы о деревьях лучше побеспокойтесь, — посоветовал Прохоров, — Впрочем, мне до этого дела нет. Мои полномочия определены уголовно-процессуальным кодексом, а не воплями вашего руководства. Мельников прав — слишком высока вероятность существования четвёртого соучастника.

Контрразведчик встал с намерением уйти.

— Извините, мне нужно позвонить.

— Если вы сейчас сообщите вашему руководству новость насчет Госдумы, поднимется суматоха, — предостерёг его генерал. В панике у них может возникнуть мысль слегка надавить на этого зама. А он, насколько я его знаю, угрозам не поддаётся и с прессой дружит. Журналисты у нас пока ещё смелые, даже слишком. Почуяв жаренное, они мгновенно нароют миллион фактов, и вот тогда — берегитесь. Каток под названием «НТВ» за один лишь вечер вмажет в асфальт всю вашу доблестную структуру. Хотите этого?

— Нет, не хочет, — дал ответ за Агеева, который снова уселся, Мельников, — он прекрасно знает — его опять крайним сделают.

— Будет лучше, если я раньше вас объясню вашему начальнику ситуацию, — подытожил более мягким голосом генерал, стряхнув с сигареты пепел, — меня он выслушает, и, думаю, мы друг друга поймём.

Взглянув на часы, обратился к Мельникову:

— Кто роет Фроликовские связи?

— Кудрявцев, кто же ещё?

— Пусть он позвонит мне после пяти.

— Хотите, чтоб он успел ткнуть палкой в