– Простите! – залепетали подруги. – Мы ничего такого не имели в виду!

Старик величественно кивнул:

– Если я сказал, что машина – это такси, значит, так и было. Оранжевая и с шашечками на боку.

С тех пор как Владимир Никитич заболел, он в самом деле много времени проводил у окна, наблюдая за текущей мимо него жизнью. Своего соседа он приметил, едва тот вышел со двора на Московский проспект. Под мышкой у Сергея Ивановича была шахматная доска. И брел он неторопливо в сторону парка. Владимир Никитич машинально отметил, что сосед, как всегда, точен. Вышел из дома в два часа дня. Решив, что ничего интересного он больше не увидит, Владимир Никитич уже хотел перевести взгляд в другую сторону, где в этот момент порыв шаловливого ветерка задрал тонкую юбку на пышном заду какой-то молодки, но внезапно краем глаза заметил некое движение.

– Такси остановилось возле Сергея Ивановича само. Руку он не поднимал. И вообще никаких жестов, чтобы остановить машину, не делал.

Владимир Никитич даже сначала решил, что водитель такси просто хочет что-то спросить у его соседа. Может быть, уточнить дорогу. Сергей Иванович подошел к машине. Но разговаривал не с водителем, а с кем-то на пассажирском сиденье. С кем именно, Владимир Никитич не разглядел. Хотя чуть шею не свернул, любопытничая.

– Они поговорили минуты три. А потом Сергей Иванович сел на заднее сиденье. И они уехали.

– И больше он не возвращался?

– Насколько мне известно, нет. Я провел у окна целый день, с двух до семи вообще никуда не отходил. Отлучился только после семи, когда вернулись с работы мои домочадцы. А через день узнал об исчезновении Сергея Ивановича. И о том, что чуть раньше из нашего района исчезли еще трое стариков.

– А о них вы что-нибудь знаете?

– Сергей Иванович иногда играл с ними в шахматы. Он мне про них рассказывал. Все приличные интеллигентные люди. И всех четверых связывало их хобби – шахматы.

Это подруги узнали уже и сами. Но выйдя из дома, Леся неожиданно и беспокойно завертела головой.

– В чем дело?

– Знаешь, а ведь Светлана живет где-то поблизости.

Кира тоже огляделась и кивнула:

– Да, точно. И что это значит?

– Зайдем к ней?

– Зачем?

– Чаю попьем и на тройняшек посмотрим.

– Наверное, они уже спят.

– Все равно зайдем!

Кира кивнула. Но двигаясь в направлении дома их новой знакомой, она выглядела необычайно задумчивой.

– О чем думаешь?

– Слушай, тебе не кажется странным, что четверо пациентов моего доктора и он сам жили в непосредственной близости друг от друга?

– Нет. А что в этом странного? Простое совпадение.

– Не думаю.

– А что думаешь?

– Думаю, что Иван Алексеевич был знаком с этими старичками и прежде.

– До того, как они стали его пациентами?

– Да.

– И где они могли познакомиться?

Но ответ дала подругам Светлана, к которой они в конце концов дошли, затарившись по дороге несколькими плюшевыми игрушками и кульком со сладостями для тройняшек. Как они и предполагали, дети уже спали. И не где-нибудь, а на отдельных новеньких кроватках. Кроме того, мальчишки были одеты в новые пижамки с ковбоями и пиратами. Спали они, широко раскинув руки. А девочка – Ирочка, одетая в ночную рубашечку с розовыми рюшечками и цветочками, сладко причмокивала во сне губками.

– Ты уже и кроватки им купила, – задумчиво пробормотала Кира. – Молодец.

– А как же? Дети не должны в чем-то нуждаться. Достаточно и того, что Маринка с мамашей держали их в черном теле, а почти все Ванины деньги тратили на себя.

– А теперь? – вырвалось у Киры.

– Теперь я сама прослежу, чтобы они были всегда сыты, обуты, одеты и умыты, – решительно заявила Светлана. – Их бабка уже старая. Одна воспитывать тройню не сможет. Разумеется, суд отдаст детей их родному отцу.

Подруги помнили, как жилось тройняшкам у Марины. Поэтому не нашлись, что возразить.

– Ваши подарки я детям завтра отдам, – сказала Светлана и, забрав свертки, провела гостий на