– Ну что у вас? – спросил я, тряхнув пилота за плечо и просунув голову в кабину.
– От прикрытия мы уже ушли, и сейчас со снижением уходим к тому лесу, что вы указали. Лететь стараемся так, чтобы населённые пункты были подальше от нас. Но это сложно, тут и деревенек, и отдельных хуторов хватает. Нужно найти место для посадки, поляны на карте не указаны.
– Понял! – прокричал я тому на ухо, после чего, вернувшись в салон, стал будить парней.
До места, где по плану будет проходить посадка, осталось минуты полторы лёта. В общем, мы были на месте, и нужны все глаза, чтобы высмотреть внизу что-нибудь подходящее. Пусть у транспортника и не было иллюминаторов, это не пассажирское воздушное судно, но всё равно бойцы смогут что-нибудь рассмотреть. И я не ошибся. Когда все проснулись, привели себя в порядок, то пара бойцов надели каски и мотоциклетные очки, после чего один из них открыл дверцу и, держа другого, стал ожидать результатов его визуальной разведки. Сам «юнкерс» уже кружил над лесом. Боец достаточно быстро высмотрел неплохую поляну, даже две, но одну летуны посчитали короткой, ну мы и пошли на посадку. Да наудачу, так как проверить, подходит поверхность поляны для посадки или нет, мы просто не могли. Нет, выпустили, конечно, осветительную ракету, та упала на траву и горела, но вроде всё ровно. Однако всё оказалось не так радужно, при посадке последовал страшный удар, и, сильно накренившись на левую сторону, наш транспортник заскользил на брюхе, слегка разворачиваясь. В общем, сели. Плюхнулись.
– Все живы? – спросил я, когда самолёт замер и рёв моторов затих. – Есть раненые или пострадавшие?.. Бабочкин, опросить и доложить.
– Есть, – выбираясь из-под узлов с нашей формой, козырнул тот и стал, морщась, массировать плечо, видимо отбил.
Я же последовал в кабину, где виртуозно матерился Берёзов. Летуны не пострадали, только штурман пытался отстегнуть заклинившую пряжку страховочного ремня у кресла, тот встать ему не давал. Достав нож, я просто полоснул по ремню и спросил у старлея:
– Что, так всё плохо? Что это было вообще?
– Пенёк. Я успел приметить его, но вот уйти – уже нет, мы катились по земле. Прямо левым шасси врезались, и нам его оторвало к чёрту, так что отлетались мы, похоже, товарищ старший лейтенант госбезопасности. Шасси вырвано, крыло повреждено, у двух моторов винты погнуты. И это только то, что я из кабины вижу. Нужно осмотреть всё снаружи.
– Ну, отлетались так отлетались, – не особо расстроившись, сказал я. – При разработке плана операции я это тоже учитывал. Сейчас быстро разгружаемся, груз весь под деревья на опушку, и нужно будет что-то с самолётом делать. Нужно его как-то скрыть, а то любой, кто будет пролетать над лесом, увидит его, немцы дотошные, сразу начнут выяснять, откуда тот здесь взялся.
– А мы?
– А вы с нами. Ничего, у немцев «юнкерсов» хватает, ещё добудем. Я что-нибудь придумаю, будь уверен.
– Вы командир, вам виднее, – пожал тот плечами.
– Это правильно.
Развернувшись, я направился к выходу. Дверь уже была открыта, и бойцы, встав цепью, передавали друг другу груз, освобождали салон самолёта. Была опаска, что тот загорится, да и бензином резко запахло, вот бойцы и торопились, так что, чтобы им не мешать, я покинул самолёт и отошёл в сторону. Спросил у подбежавшего Бабочкина:
– Ну что там?
– Синяков хватает, а так никто особо и не пострадал, все держались. Только на Фомина коробки с пайками упали, он их пытался удержать. Колено зашиб. В той стороне я поставил часового, будет отслеживать округу, а вот там у кустарника пулемётчика с ДП посадил, отличная позиция, прикроет, если что. Разгружать самолёт закончим минут через пять. Бочки тоже?
– Обязательно, глупо отказываться от подобного оружия.
– Оружия?
– Мост деревянный облить и поджечь, или ещё какую гадость сделать – самое то. Или самолёт найдём, а топливо где брать? А оно у нас есть. Или тот же заряд объёмного взрыва, – пришедшая только что идея показалась интересной, и я задумался. – Хм, неплохая идея. Чего же я раньше об этом не вспомнил? Надо обдумать. Как её сделать, я знаю, на словах описывали, а личного опыта нет. Надо только подумать, как разом распылить бензин и подорвать его. Ничего, с Бабаевым посоветуюсь, вдвоём решим. Может, и получится что.
– Заряд объёмного взрыва – а это что? – заинтересовался сержант.
Мы с ним в сторонке стояли, бойцы споро заканчивали разгружать самолёт, летуны помогали им, подавали груз из самолёта, а сейчас пытались вытащить одну из бочек. Вот оттуда меня и окликнули, так что, пояснив сержанту, что этот заряд просто отличная и нужная вещь, я побежал к самолёту. Выяснилось, что салон разгружен, даже пулемёты из башенки стрелка сняли, вместе с боеприпасом, теперь нужно подумать, что делать с самим самолётом, так как до рассвета осталось меньше трёх часов.
– Что делать, что делать, – задумчиво пробормотал я, почесав затылок и стукнув пальцами по нижнему краю каски.
– Вот я и спрашиваю, что делать? – подтвердил Берёзов.
– А что в нашей ситуации мы сможем сделать? Тягача нет, чтобы отбуксировать под деревья, да ещё вон след какой от нашего приземления остался, значит, расходимся по опушке, лучше уйдем вглубь леса, и рубим небольшие невысокие деревья, приносим сюда и маскируем ими самолёт. Другого выхода всё равно нет. Так, старший лейтенант Берёзов, назначаю вас ответственным за маскировку. Мои бойцы будут приносить маскировочный материал, а вы – проводить непосредственное скрытие самолета. Буду проверять лично. Всё ясно?
– Ясно, – уныло вздохнул тот, явно мысленно
