– Да, товарищ старший лейтенант госбезопасности, осознали, – почесав затылок, сказал Берёзов. – Интересная задачка. Надо обмозговать, а времени мало.
– Ну, вот и обмозгуйте. У вас ещё те часы будут, что потратим на время полёта. Если что, подстрахую, сменю, всё же я этот самолёт сюда пригнал.
– Угу, – отстранённо кивнул Берёзов, явно находясь где-то далеко в своих мыслях.
Забрав карту, те со штурманом ушли, им изрядно поработать нужно, а я подошёл к группе бойцов. Бабочкин уже заканчивал повествование. Немного приврал, конечно, мол, нам лично товарищ Берия приказал сформировать свою группу, в которую и вошли все эти парни, и вот воюем. За неделю вон сколько прикопали или замаскировали тел немецких солдат, сколько техники утопили и повредили минами. Сколько частей своих грузов не дождались, которые им так необходимы. Не каждый стрелковый полк имеет подобное количество уничтоженного противника и техники на своём счету. Если так навскидку прикинуть, что мы успели сделать… Например, устроили шесть пулемётных засад, дважды там сгинули полноценные пехотные роты. Против восьми МГ в упор без возможности укрыться шансов у гансов не было совсем. Мы даже прятать следы своей деятельности не пытались. Сразу собирали трофеи, особенно документы убитых, вон пять немецких ранцев забиты доверху, и меняли район. Так вот, две роты были, трижды взводы. Один из которых велосипедный. Потом две гаубичные батареи, сапёр тут отлично поработал, минируя обычные дороги, и когда подрывалась передовая машина, мы крошили остальных. Правда, на дорогу не выходили. Раненых не добавили. Покрошили всех, кого могли достать, отползали, прыг на машины, и уходили. То-то немцы так бесились от наших действий, и дорожная полиция так зверствовала. Особенно их бесило бессистемное минирование дорог. А мы трофеем целый грузовик взяли, там и противопехотные мины были, и противотанковые. Сплошного минирования мы не делали, например, ехали, находили подходящее место, останавливались, как будто оправиться, и там сапёр закладывал мину, обычно противотанковую под колесо, то есть под колею, и пару противопехотных на обочину, кому повезёт. Мины, естественно, ставил за колонной, чтобы мы сами не подорвались, после этого уезжали, не отслеживая, кто подорвётся. Потом следующая за нами машина, одиночная или передовая в колонне, подрывалась, кабины обычно напрочь отрывало. Да мы так часто этим минированием занимались всех дорог, где бывали, что за два дня истратили весь запас. Потом мы узнали, что многие офицеры и водители просто отказывались ездить по дорогам, пока сапёры их не проверят. Мы тогда под сапёров и работали, хорошо повеселились. Эти потери тоже стоит учитывать.
Бабочкин вёл журнал учёта действий нашей группы, и когда мы, это бывало раз пять, проезжали по дорогам, которые ранее минировали, то видели изувеченные обломки грузовиков, бронетранспортёров или другой техники, что тот педантично вносил в журнал. Изредка у битой техники виднелись и берёзовые кресты. От пленных мы потом узнавали, какие потери несла транспортная система вермахта. А так если навскидку припомнить, то на нашем счету ещё четыре угнанных танка, мы их частью утопили, частью спрятали, я приметил места, только броневик оставили. Потом про две гаубичных батареи я уже говорил, сапёров трижды отлавливали, два раза интендантов, колонн пять перехватили. Легковушки были, особенно одиночных любили, этих ни разу не упустили. Я понимал, что немцы могли пустить и ложные колонны, может, они и были, но нам не встречались. А в легковушках, бывало, ценных «языков» брали, причём четырёх полковников взяли, а вот с генералами в этот раз не везло. Мы с парой таких полковников интересные идеи и замутили. Да постреляли как-то отряд польских националистов, те в форме были, что им немцы выдали, прихватили их, а после расстрела машины одного такого полковника расположили их тела так, как будто это поляки устроили засаду и они с охраной уничтожили друг друга. В этих случаях никаких трофеев мы не собирали, всё оставляли на местах. Да ещё распихали по карманам убитых поляков трофеи с других засад, включая документы офицеров, мол, это они там поработали. Однако не усердствовали, чтобы не переборщить с доказательствами. Вроде сработало, немцы как-то к своим полякам-союзникам резко охладели. Так что за неделю на нашем счету, Бабочкин специально посчитал, было пятьсот тридцать две солдатские книжки, и пятьдесят семь офицерских. И это ещё не считая те места засад, где зачистку мы не проводили. Так что с тысячу немцев, поляков и полицаев можно легко было записать на наш счёт, но мы имели официальную цифру, согласно собранным документам.
Вскоре подошло время, мы погрузились на самолёт, который на буксире «ганомага» выкатили из-под прикрытия деревьев, погоняли моторы в разных режимах, давая им прогреться, и после разгона поднялись в воздух. Мы направились к тому месту где должен был пролетать пассажирский «юнкерс». Время пролёта нам было известно. К счастью, нашли, усмотрели снизу на фоне ночного неба, даже едва не опоздали, пришлось нагонять, но главное, мы летели к Берлину. Кто бы поверил, да я сам до конца не верю. Авантюра, как есть авантюра на грани фантастики, но что бойцы моей группы, что лётчики были преисполнены такого энтузиазма и азарта, что завидки брали.
Я же, устроившись на мешках с пайками, среди них был и мешок с рейхсмарками, спокойно спал. Разбудить меня должны на подлёте. Почти все, кроме летунов, были заняты тем же. Отсыпались, готовились к действиям на территории Третьего рейха. Им потребуются все силы и тот полученный недельный опыт, чтобы выполнить все мои приказы. Пусть отдыхают.
Проснулся я от тряски. На самом деле самолёт и
