Мы вошли в открытую аксакалом дверь и оказались в светлом просторном помещении, поэтому остолбенение наступило мгновенно. Я стоял, пытаясь осмыслить увиденное, в глазах потемнело от страшной догадки. Впрочем, какой догадки? Яви! Около пятнадцати девочек 11–13 лет лежали в ряд на залитом кровью глиняном полу. В лужах свернувшейся крови, образовавших студенистую массу, лежали отрубленные детские ручонки. Над тельцами худеньких афганских девочек вились тысячи мух, они ползали по их лицам, посиневшим губам, танцуя танец смерти казненным зверским способом детям.
— Гена, спроси: их-то за что?
Баравков заговорил с афганцем, а я пошел вдоль вытянувшихся тел, пытаясь разобраться: все ли мертвы? Перевернутые столики, скамейки валялись у стен помещения, взрослая женщина лежала чуть дальше — ее грудь, живот были в крови. На темной одежде пулевые отверстия… Наверное, она и есть учительница… Кровью было залито все помещение — ступить некуда, чтобы пройти по линии смерти и вникнуть в случившуюся здесь бойню.
— Ну, что он, Гена, говорит?
— Говорит, что ни с кем не воевали, всех мужчин еще несколько месяцев назад увели в горы. Приезжали люди из Кабула, рассказывали про новую власть, открыли школу, учительницу привезли, помогали мукой, продовольствием. Говорили — от «шурави». Сегодня утром ворвались люди соседнего кишлака, убивали подряд.
— Детей, Гена, за что? Детей?
— За то, что в школу ходили.
— Так. Еще раз уточни, где этот кишлак, люди которого зверски расправились с детьми. Пусть покажет!
Мы вышли на улицу — слегка пошатывало. Гена говорил с афганцем, тот показывал что-то руками, объяснял. Впрочем, и без перевода было понятно: вон кишлак, километра три по ущелью.
Обе пары вертолетов, «нарезая» круги над нами, отслеживали обстановку в кишлаке и его окрестностях — было спокойно и ничто не вызывало тревоги. Ситуация была рабочей и теперь уже понятной, разрешившись страшным содержанием нечеловеческого отношения к жизням ни в чем не повинных детей. Надо было принимать адекватные меры.
— Есаулков, авиацию.
— Есть, товарищ лейтенант.
Прижав наушник гарнитуры к уху, я связался командиром вертолетного звена:
— «Воздух», «Воздух», я «Земля», прием.
— Я «Воздух».
— Доложи на базу: вооруженный отряд соседнего населенного пункта разгромил и поджог кишлак. Ими убито много жителей, казнены малолетние дети. По данным местного жителя, каратели вернулись в свой кишлачок, его координаты… Прием.
Через некоторое время я выслушал ответ командира:
— «Земля», я «Воздух» получен приказ: акт возмездия.
— Вас понял, жду на площадке, подработаю дымом. «Двадцать четвертые», прием!
— На приеме.
— Задачу слышал?
— Да!
— Координаты цели… Работать на поражение, не кокетничать и не церемониться! Обеспечить посадку «восьмерок» для зачистки кишлака после его обработки. Как понял?
— Я понял. Работаю.
— Хорошо! Возьми под контроль подходы от Джойбара и Шораба.
— Принял. Поехали!
Командир звена боевых вертолетов, получив координаты душманского отряда, после проведенной им карательной акции прикроет наш бросок на «восьмерках» к кишлаку, где проживали нелюди, и несколькими заходами распашет его «нурсами». После чего мы разведывательной группой войдем в кишлак и «доравняем» в нем все то, что нам оставят «вертушки». Экипажи находились со мной в одной радиосети, они слышали друг друга и меня в том числе, понимая замысел предстоящей на душманский кишлак атаки.
Через несколько минут мы подбежали к площадке. «Восьмерки», приземлившись на минуту за нами, подняли пыль в звенящем грохоте двигателей. Взлет. Я сразу к кабине пилотов.
— Командир, скомандуй «двадцать четвертым», чтобы по кишлаку поработали с удовольствием! В нем отряд вооруженных нелюдей.
— Я понял, — крикнул мне на ухо летчик.
Борттехник слегка отодвинулся, чтобы удобней общаться с ними.
— Как там?
— Горы человечьего мяса… Своих же детей растерзали.
Покачав головой, «бортач» проверил пулеметную ленту. Подлетали к душманской заразе.
— «Двадцать четвертые» работают в три захода, — наклонился ко мне командир.
— Понял! Посмотрим, где «приводниться».
Через блистер передней панорамы я видел цель: боевые вертолеты по ней уже сделали залп и уходили на следующий круг.
— Качественно, — оценил командир звена, наблюдая за работой «горбатых», — цель накрыта.
— Отлично! Выбираем площадку! Может, на дорогу — ближе к кишлаку?
Командир не согласился с предлагаемым местом посадки.
— Близковато, достанут.
— Пожалуй…
Развернувшись вокруг наблюдаемой цели, мы выбирали «пятачок» для приземления вертолетов и высадки группы.
— Пойдет? — Показал я вниз.
Оглядевшись, вертолетчик посмотрел — выбирать не приходилось.
— Садимся!
— Я пошел, командир, не теряй меня из виду.
Кивнув, летчик повел борт на посадку. Боевые вертолеты, покончив с кишлаком, вышли над нами и прикрыли посадку «восьмерок». Сигнал: «Приготовиться!».
— Осторожней при десантировании!
Выскочив наружу в пыль, заняли позицию, отслеживая ближнюю к нам окраину кишлака. Вертолеты уходили в набор высоты с той же задачей — прикрытие с воздуха.
— Внимание всем! Все живое — цель! — дал я установку группе! — Не терять друг друга из вида!
Поймав взгляд голубых сокуровских глаз, сработал на упреждение:
— Пленных не брать!
Прикрывая друг друга, перебежками втянулись в кишлак. «Двадцать четвертые» ходили над нами, хищно высматривая цели. Мы же поразились результатам штурмовки авиацией: развороченные взрывом дувалы, мертвые тела лежавших в немыслимых позах душманов. С оружием. «Буров» не было — автоматы. «Черт побери, “духи” день ото дня вооружаются лучше и лучше»! Перемешавшаяся с кровью пыль образовала вязкую массу, будоража миллионы синих ненасытных мух. Вокруг разрывов реактивных снарядов виднелись прилипшие к дувалам куски разорванной плоти, несколько «духовских» тел валялись в придорожных кустах. Вместе с ними лежала оторванная взрывом нога, которую трудно было идентифицировать на предмет принадлежности к телу. Видимо, «духи», двигаясь по узенькой улице, неожиданно для них самих попали под залп вертолетных снарядов.
— Нищенко, оружие и документы!
Выскочив к площадке жилого помещения, Архипов метнул гранату в отверстие дувала, темневшего возле деревянной двери. Взрыв. Забежали во внутренний дворик, из которого кто-то пытался
