Глава 25
Выходы разведывательных групп для наблюдения за противником в зоне ответственности дивизии подтверждали активность душманов, организовавших связь сигнальными маячками в звене кишлаки — горы. Они давали основание считать, что противник не стремился к боевым столкновениям с советскими войсками, а проводил мероприятия по подготовке к зиме. Штабом соединения была спланирована боевая операция силами разведки дивизии. Замысел состоял в следующем: разведывательная группа на боевых машинах должна была выдвинуться в район населенного пункта Карези-Мир, что в 20 километрах севернее Кабула, скрытно спешиться на ходу и организовать засадные действия с нанесением противнику огневого поражения. Задачу по исполнению этого замысла было приказано осуществить силами моей разведывательной группы.
— Вот, смотри, Валера, — Михаил Федорович Скрынников склонился над картой, показывая мне карандашом маршрут движения к месту засады, — по главной дороге проходит много техники. «Духи» привыкли к этому и не обратят внимания на замедление скорости при повороте направо, когда вы через десантные отделения спешитесь на ходу.
Начальник разведки, сосредоточившись, смотрел на меня.
— Улавливаешь смысл?
— Так точно.
— После машин в ночной прицел изучишь местность и только потом выдвигаешься к месту засады — до него около трех километров.
«Расстояние небольшое — нормально, но местность закрытая», — подумал я про себя.
— На рельеф обратил внимание?
Михаил Федорович как будто подслушал меня.
— Техника не пройдет, товарищ подполковник.
— Что это значит? Это значит, что в серьезной драке «броня» тебе не помощник.
— Войск, активистов поблизости нет?
— Нет.
— Какие активисты, — сморщился начальник. — Работаешь один.
— Ясно.
— За темное время ты должен сняться и уйти, чтобы не «засветиться». Иначе все насмарку. Отход по другому маршруту, «духи» постоянно в движении — можно нарваться.
— Понял, товарищ подполковник, берем «духовский» продотряд.
— Не ёрничай, Марченко, обстановка серьезная, противник понес потери, озверел до крайней степени — завтра зачитаю приказы командующего армии.
— Да я так, к слову.
— Ладно, понимаю — устал. Соберись и отдохни. Начало движения в 18.00. Кстати, «привязка» по времени к началу сумерек.
— Есть, товарищ подполковник.
Собрав карту, кинул ее на кровать.
— Валер, — поднялся Ленцов, — старшина твоих накормил, дай команду Баравкову и ложись, отдохни.
Комар находился в отпуске и Александр, оставшись за командира роты, «разруливал» разведывательные мероприятия подразделения.
— Хорошо, Сань, пройдусь.
Вышел наружу. Солнце по-прежнему грело, но ледяным ветерком с Пагмана «продирало» насквозь. Вспомнилась прошлая зима в Кабуле: холодная, снежная. Что же будет в этом году? За лето мы подготовились, утеплили палатки, пожароопасные «Поларисы» заменили «капельницами» — стало экологически чище. Раньше, бывало, по утрам мы просыпались в саже и копоти, в горле першило от продуктов сгорания солярки, теперь же издержек таких не бывало.
— Баравков, подойди.
Гена подбежав, четко доложил о прибытии. Молодец: исполнителен, знает сержантскую науку. Школа Сафарова была налицо.
— Всем отдыхать, готовность по времени, пройдемся по задаче и вперед.
— Понял, товарищ старший лейтенант.
— Проверь аккумуляторы к ночному прицелу.
— Есаулков проверил, доложил.
— Хорошо, отдыхай.
Повернув лицо под прохладу горного воздуха, я постоял, но пора, наверное, спать.
— Сань, — окликнул я Перепечина, — ты сегодня выходишь?
Александр поднялся с кровати.
— Выхожу, Валер. Посмотрю, что в Паймунаре — «духи-то» шевелятся, готовятся к зиме.
— А Серега Богатиков?
— Тоже обсуждает выход.
— Короче, все разбегаемся, некому Артемыча прикалывать.
— Соберемся завтра, попаримся.
— Николаю надо напомнить о бане.
— Ладно, давай спать, вернемся — решим. Пригласим «05» душу «напитком» облить.
— Обязательно.
Укрывшись курткой, я уснул. Пришел в себя от громкого смеха.
— Артемыч, ты кому это пишешь?
Гришин, похоже, разыгрывал Родина.
— На «кудыкину» гору.
После сытного обеда Толик был в образе кота Матроскина — переваривал. Сейчас розыгрыш вряд ли получится: Анатолий Артемович был благодушен, спокоен, с удовольствием жмурился от процессов, происходивших в желудке. Клонило ко сну.
— Отдыхай, Артемыч, скоро уйду, кто тебя будет подкалывать?
«Нет, поспать не дадут, надо вставать, помыться, перекусить, а там и собираться пора».
— Коля, сала с лучком не осталось?
— Нельзя, — отрезал Николай.
— Почему?
— «Духи» за версту почуют.
Посмеялись, занимаясь подготовкой к выходу.
Леха с улыбкой на восточном лице по-хозяйски устроился за столом — сама беззаботность.
— Леш, только по секрету: канистру обновил?
— Ха, а для чего я пришел?
— Наверное, уточнить про баню! Жихарев определил тебя дежурным по экипажу. Так?
— Точно.
— Тогда завтра к вечеру собираемся у нас и размочим, как это полагается… Идет?
— Без вопросов, ребята.
Ленька подошел ко мне. После 8 марта у нас с ним наладились особые отношения. В авиационной армии он стал легендарной личностью. Как же? С разведчиками дивизии в главный женский день сражался с душманами.
— Куда путь держим, Валер?
— Да прокатиться недалече, к утру вернусь.
— Мы завтра в Ташкент собрались, после обеда вернемся. Прихватим фруктов, что-нибудь еще к столу…
— Добро, Лень, ребятам привет.
— Чуть не забыл, разведчики: письма на стол, завтра брошу их в Ташкенте, быстрее придут к адресатам.
— У нас Родин пишет за всех, — не удержался Гришин, — Толик, сдавай.
Артемыч кинулся к тумбочке. Он часто писал письма родным, чем его незлобно донимали.
— Все?
Леха держал в руке стопку написанных нами писем.
— Не буду мешать, господа! Успехов в боевой и политической подготовке! До завтра.
— Оставайся поужинать, Леш!
— Перехватил, ребята, спасибо, бегу.
Но, кажется, пора! На линейке слышу команду Баравкова, значит, группа уже строится. Мне первому из офицеров убывать на задание, затем в ночь уходят Саша
