Это так льстило его мужскому эго!

– Ты красива, даже когда стоишь ко мне спиной, – сказал принц то, чего не хотел говорить.

Комплименты женщинам не в его характере. Но с Валентиной это было так естественно. К тому же это не комплимент. Это правда.

Однако принцесса как будто поежилась от этих слов. Другой реакции не последовало. Не поворачиваясь и не говоря ни слова, Валентина поправляла пришедшую в негодность прическу. А Рудольфо хотел лишь одного – скорее притянуть ее обратно к себе. Он хотел получить все от этого часа, проведенного вместе с ней. Он хотел раздеть ее полностью и убедиться, что каждый миллиметр ее сладкого тела выучен им наизусть.

Застегнув ширинку брюк, принц откинулся на спинку дивана. Давно он не чувствовал себя так блаженно. Много месяцев. Нет, пожалуй, лет.

Нет, он не чувствовал себя так ни разу после смерти Филиппа.

Потому что никогда он не хотел занимать место брата. От Филиппа ему было нужно одно – его братская дружба. Легкий, веселый, остроумный Филипп был любимым человеком в жизни Рудольфо.

А потом взял и умер. Так внезапно. Так бессмысленно. Он заперся в комнате, чтобы пережить грипп, но умер меньше чем через неделю. Какая-то часть Рудольфо никогда не примет факт его ухода.

Но какой бы сильной ни была потеря, Рудольфо теперь – коронованный принц Тиссели со всеми вытекающими обязательствами. Нравится ему это или нет. Отец не упускал ни единой возможности напомнить ему об этом. И каждое такое напоминание было для Рудольфо как пощечина.

Публичный, оскорбительный удар.

Все это лишь доказывало то, что Рудольфо знал всегда. Он не мог занять место Филиппа. И ситуация эта не изменится никогда.

Еще недавно он полагал, что все случится само собой. В какой-то момент отец умрет, и Рудольфо станет королем по наследству. Вот так легко и просто, с ходу и без подготовки. Но это прямой путь погрузить страну в хаос. Поэтому Рудольфо и занялся экстремальным спортом. Это отличный способ научиться в любой ситуации сохранять спокойствие. Он считал, что акулы, прыжки с парашютом и снежные вершины – отличная практика, чтобы принять уготованный отцом подарок в виде королевского трона. А отец так боялся, что ныне единственный сын оправдает все отцовские страхи сразу же после его безвременной кончины.

И свадьба – это не что иное, как проверка. Рудольфо не сомневался – отец уверен, что он не справится. Что единственный сын провалит даже такую формальность, как семейная жизнь. В которой от него не требуется ничего, кроме присутствия. А Рудольфо, в свою очередь, даже не пытался разубедить в этом отца. Наоборот, он, словно наперекор уготованной судьбе, продолжал встречаться с другими женщинами и напропалую прожигать жизнь.

Однако теперь все изменилось. По всему выходило, что Валентина – и впрямь его женщина. И их брак будет настоящим, а не выдуманным союзом. Они станут семьей, о которой Рудольфо всегда мечтал. Сам того не желая, принц победил отца в игре, которую тот затеял.

– Принцесса, – начал было он, но Валентина его оборвала.

– Не называй меня так! – выпалила она вдруг обиженно и грубо.

Это немало удивило Рудольфо. Он, не моргая, смотрел, как принцесса поспешила от дивана в сторону. Вот она подошла к накрытому стеклянному столу и встала за ним. Ее грудь поднималась и опускалась, будто Валентина только что пробежала стометровку.

Похоже, принцесса не разделяла его чувств. Напротив, она как будто была… ранена. Унижена. Опустошена. Рудольфо не понимал, что происходит. Зеленые глаза Валентины вдруг потемнели, а сладкие, пухлые губы заметно дрожали.

– Поверить не могу, что я это допустила, – прошептала она, и на глаза ее навернулись слезы.

На принцессе не было лица, словно кто-то надел ей белую маску тревоги. Тревоги, которой Рудольфо не мог объяснить. Он хотел подняться, подойти к ней и обнять. Но что-то его останавливало. Нужно ли поощрять эти внезапные смены настроения? Не аукнется ли ему в будущем, если при каждой такой истерике он станет ее успокаивать? Как бы то ни было, сами эти мысли лишь доказывали, что Валентина ему не безразлична.

И все же к чему этот драматический спектакль? Их свадьба состоится в любом случае, никакие обстоятельства на это не повлияют. Что бы они ни чувствовали друг к другу, их брак – один из ходов в большой политике, и пути назад у них нет.

Рудольфо помнил, как после смерти Филиппа его усадили на кресло. Ему сказали, что отныне его жизнь не будет такой, как прежде. Что вместе с потерей лучшего друга он потерял и все планы на будущее. Что с предложенной ему дороги уже никогда не свернуть. Принцесса Валентина – часть его жизни. Она принадлежала ему еще до того, как он впервые к ней прикоснулся. Поэтому то, что произошло в этой комнате, никак не влияло на их общую судьбу.

И все же что-то изменилось. На свое удивление, Рудольфо начал страстно желать свою будущую жену. Даже сейчас, когда они только что закончили заниматься любовью. Он хотел ее так, как не хотел ни одну другую женщину.

И не важно, что она уже не тот холодный отстраненный призрак, знакомство с которым было лишь политической формальностью. Конечный результат от этого не изменится.

Но Рудольфо не желал видеть свою невесту расстроенной. Глядя в печальное лицо Валентины, он невольно стискивал зубы. Каждый мускул в его теле, казалось, сжимается до боли.

– Если ты про то, что здесь случилось, – Рудольфо кивнул на подушку позади себя, в самых ярких цветах вспомнив произошедшее, – то это все равно бы произошло. Не сегодня, так завтра.

До свадьбы или после. Или ты думала, что королевских наследников находят в капусте?

Но Валентина как будто не слышала.

– Почему ты не позволил мне одной покинуть вечер?

Рудольфо пожал плечами и откинулся на подушки, как будто такая ситуация была для него вполне естественной. Но это было не так. Принц как никогда раньше чувствовал себя не на своем месте.

– Полагаю, это был риторический вопрос, – проговорил он. – Моя невеста по определению не может уйти одна с публичного мероприятия. По-твоему, как это отразится на нашей репутации?

– Ты хотел сказать «на твоей репутации»?

– Нет, Валентина, на нашей. Наша репутация – инструмент, который мы используем или во благо, или во вред себе.

Рудольфо знал, что недовольный прищур глаз Валентины адресован ему. И все же его не покидало ощущение, что она скорее разговаривает сама с собой.

– Ты не должен был приходить, – отрезала Валентина.

– Я поступил так, как посчитал нужным.

Она закрыла лицо дрожащими руками. Рудольфо вновь захотел подбежать к ней и обнять. Но снова не двинулся с