2. Об условиях наблюдения:
a) план территории, на которой ведется наблюдение;
б) личные сведения: что это за работа, откуда студент знает ребенка, что он о ребенке знает, слышал, заметил, запомнил, прежде чем стал наблюдать;
c) психологическое состояние: студент занялся наблюдением охотно или случайно, здоров ли он, какое у него сейчас настроение и т. д.
3. Записи in crudo[3] – с дополнением «Пропуск» (пробел в наблюдениях). Вопросительный знак в скобках в том месте, где автор не смог расшифровать собственные записи. Важно: сохранять сокращения.
4. Краткий рассказ о ходе событий.
5. Комментарий к запискам.
6. Личное – собственные переживания и размышления.
Мне кажется, что подсознательно именно этот план был у меня в основе замысла. Что-то вроде театральной критики, что-то от сочинения об известной пьесе. Неясности моей работы вытекают из того, что, читая сочинение о драме Шекспира или Софокла, я знаю Гамлета, Антигону, – а тут читатель не знает ни героиню – Хелечку, ни саму пьесу. Если я и оставляю в этой форме первый день наблюдений, то исключительно с целью дать пример бракованной работы, какой она не должна быть. Я не уверен, что второй день будет лучше.
(NB. Мешает мне и то, что я пишу не в день наблюдения, а через четыре дня; вторничные наблюдения я комментирую в субботу.)
2-й день наблюдений
Записи.
Хелечка даже не посмотрела на свой столик.
Крыся играет с Маней.
Хелечка что-то сказала Стасе – та в ответ молчит.
…Янка – прошло много времени.
…зевает.
…с Виком:
– А мне восемь лет.
– А Владеку тоже восемь лет.
Вик идет проверить, Хелечка не уверена.
Хелечка:
– Владек, а тебе сколько лет?
Владек:
– Семь с половиной.
Крыся у столика старших детей. Хелечка к ней присматривается.
Молитва – маршировка.
Хелечка громко, провокационно:
– Oй, фартук – мамуся велела фартук.
Бежит. Переворачивает скамейку.
Громко – воспитательнице:
– Перевернулась…
Мне:
– Лямочки перевернулись.
Сейчас она некрасива.
Еще минута – она прекрасна, забыла о себе, долго трудится, чтобы застегнуть сзади пуговку на фартуке.
– Проше пани, помогите…
Когда хочет:
– Я сама, сама…
Перевернула фартук вперед, пальцем расширяет петельку.
– Застегните, пожалуйста.
Я протягиваю руку – она отступает, снова попытки. (Последнее усилие – совсем как у взрослых: а вдруг в последний момент получится? Последняя надежда.)
(Пропуск).
Я застегиваю: попробуй расстегнуть, это легче, – не хочу, – и к столику с буквами, к Крысе. Она учится уважать существенные заслуги.
Хелечка и буквы – мечты о могуществе, я у столика, она обращается к пани Н.
Копается в буквах:
– Хорошо получилось?
– Нет!
(Восторги взрослых развращают детей до мозга костей!)
Мне:
– Правда же, я слово сложила?
– Нет.
– Ну, посмотрите же.
– Нет.
Перекладывает одну букву.
– Ну, посмотрите, посмотрите.
– Плохо.
Показать ей, как надо, она не позволяет.
Бросаю ей обидные слова:
– Ты слишком маленькая! (Потому что она меня сердит.)
Она уходит – показывает пани Н., что столик сломан, показывает куклу:
– Она некрасиво одета?
Перечисляет, во что одета кукла.
– А что у меня в кармане есть… А что у меня есть?
– Не знаю, откуда же мне знать… А ты знаешь, что у меня в кармане?
– А вот и знаю. (Заглядывает.)
К буквам:
– Ну, посмотрите же (к пани Н.), хорошо получилось?
– Нет.
(Это работа – она не хочет смириться.)
Пани Н. показывает, как складывать буквы, – не смотрит: она хочет волшебства, хочет царить, а не работать.
Спрашивает меня:
– А сейчас?
– Нет!
Снова идет к сломанному столику, показывает Янеку. С пани Н. – разговор.
Книжка с картинками – рассматривая ее, Хелечка мурлычет одну из песенок, которую разучивали в садике – «Полишинель».
– А вы можете кота нарисовать? А я могу.
(Дома она может то, чего не могут взрослые.)
Она разговаривает с Тадеком, что-то ему не разрешает.
Ей скучно.
– Возьми кубики, строй домики, как Ханечка.
– Как Кры-ы-ыся?
– Нет, как Ханечка.
– Не хочу. Это легко. А вы можете сшить фартук?
– Нет.
– А я могу.
– Ты его даже застегнуть не можешь.
– Могу.
– Нет.
– Могу! (Раздражение.)
– А вы можете машинку нарисовать?
– Нет.
– А я могу. A кота?
– Могу.
Я даю ей карандаш и бумагу: рисуй.
– А я могу карандаш нарисовать.
Она рисует утку (на уровне своих трех лет). Я холодно, без энтузиазма признаю, что получилось хорошо.
– А вы умеете?
– Да.
Она удивленно смотрит, рисует.
– Ну и что это?
– Не знаю.
– Ну что это, у чего бывает столько ног?
Я рисую утку.
– А дайте мне бумагу, я мисочку нарисую.
– Рисуй на этом же листочке.
– У-у-у… – но рисует.
Вместо мисочки – девочка с корзинкой.
– Ты же должна была нарисовать мисочку.
– А красивая мисочка получилась?
– Спроси Крысю.
Разговор Крыси с Хелечкой короткий.
– И что Крыся сказала?
– А это красивая корзиночка?
– Некрасивая.
Я рисую: твоя корзиночка лучше или моя?
Пальцем показывает: эта (показывает на мою).
Мне ее жаль:
1. Восхищение.
2. Неприязнь – гнев.
3. Сочувствие.
Я объединяюсь с Хелечкой против Крыси. Хелечкой восхищаются, Крысю – обожают. Крыся старается быть первой в маршировке. Хелечка хочет взять нахрапом, Крыся ждет, пока у нее само получится.
Такие Крыси:
1. Неактивные, они не расходуют энергию.
2. Тихие – они везде прокрадутся, высмотрят, кто что делает лучше остальных, только долго смотрят.
3. Побеждают без борьбы – внезапным взрывом, одной атакой.
Хочу помочь Хелечке: научу ее.
– Дай мне мелок.
Она не знает, где мелок. Крыся знает и приносит. Я рисую на доске домик. Она тоже пробует – получается плохо. Рисует окошки в моем домике. Мимо проходит Ляля.
Хелечка:
– O, посмотри, красиво?
Ляля:
– Ты красиво рисуешь.
Хелечка:
– O, окошки, смотри.
Хелечка понимает, что произошло недоразумение, ей стыдно.
Она рисует деревья. Хочет вытереть доску не тряпочкой, а кусочком бумаги. Стирает рукой и смотрит на меня с вызывающей улыбкой.
Хелечка:
– Нарисуйте что-нибудь.
Я рисую человечка – она пририсовывает ему пальцы, поправляет свой рисунок.
Требует нарисовать еще. Я рисую птицу.
Хелечка:
– Это птица или жаворонок. (Ждет восхищения тем, что она знает новое слово.)
Я на минутку подхожу к Крысе, которая клеит поделку. Тут же подходит Хелечка – тянет меня прочь (ревность).
Теряет мелок, долго ищет – находит. Мелок упал – сломался. Она удивленно смотрит, пишет кусочком мела на доске, потом нарочно швыряет мелок и смотрит (эксперимент).
Требует новый рисунок. Я рисую цветок. Она его дополняет, «улучшает».
– А это что?
– Очки.
– Зачем?
– Чтобы лучше видеть.
– А это зачем?
– Это нужно, чтобы очки держались.
– Так можно гвоздиками.
– Гвоздиками будет больно.
Я снимаю очки и показываю ей. Она мажет меня мелом.
– Ты меня испачкаешь, Хелечка.
– А это новая одежда?
– Нет, старая.
– А у меня новая есть. Зося сшила.
– А кто это – Зося?
– Человек. С головой, с руками, с лицом…
– А почему на лице усы? Папа бреется.
[…]Я не могу, мне купить не на что.
Она советует сделать [деньги] из золота или из бумаги. По ее указке вырезаю из бумаги. Остается лист бумаги с двумя отверстиями. Она прижимает бумагу к лицу, пугает меня. (Ждет, чтобы я сказал: ой, я боюсь, ой, спрячусь.) А я молчу.
– Страшно?
– Нет.
Даю ей зеркальце, чтобы она сама посмотрела, страшно ли. Спрашиваю Крысю, страшно ли ей.
– Нет.
Хелечка что-то рисует на маске, чтобы было страшно.
– А сейчас страшно?
– Нет.
Она кривит личико, строит гримасы.
– А сейчас?
– Нет.
Я:
– А кто-нибудь этого испугался?
Молчит, не отвечает. Примеряет маску на меня, пробует на Крысю.
Завтрак.
Хелечка, громко:
– А я знаю, где моя бутылка (с молоком).
(NB. Крыся вместо «к» выговаривает «т» – этот дефект речи может в будущем сделать ее неразговорчивой, необщительной; гигиена воспитания должна об этом помнить, предотвращать подобное.)
(Не Хелечку я два дня наблюдал, а законы природы, человека.)
В садике только две малышки: Хелечка и Крыся. По нашему рецепту «Играйте
