Праздник славной Победы Советской Армии солдаты под Либавой отмечали весь день 9 мая.

Но бой по уничтожению Курляндской группировки продолжался до 18 мая 1945 года. Уже был подписан акт о капитуляции Немецкой Армии, но здесь фашисты еще продолжали сражаться. Под мощным натиском Советских войск и здесь немцы стали поднимать белые флаги и сдаваться. Артиллеристы пристрелялись, и все оборонные сооружения немецких войск разлетались в щепки. Расчет Николая посылал 152-миллиметровые снаряды на головы врагов. С закопанных танков слетали башни с оборонной крепости, танк превращался в разбитую дыру, из нее выпрыгивали недобитые фашисты и давали деру в лес. Когда было получено известие о уничтожении Гитлера, немцы стали сдаваться повсеместно, во избежание бессмысленных потерь. Немцы выходили из леса, бросали оружие в придорожные канавы и поднимали руки вверх, сдавались в плен. Некоторые выкрикивали: «Гитлер – капут!». Какая– то часть немецких солдат пыталась наивно спрятаться среди мирного населения, но их сразу же выявляли и ставили прямо к стенке на расстрел.

Вечером 17 мая Советские войска готовились к решающему броску по позициям эсэсовцев. В свою очередь, эсэсовцы предвидели это и тщательно готовились к обороне. Они построили линию обороны, окопались в дюнах, часть оборонных окопов проходила через рыбацкий поселок. Мирное население бежало из поселка, но часть осталась и пряталась в подвалах и катакомбах.

Наступило утро решающего дня. Николай с биноклем внимательно изучал оборонные ряды немцев. Стояла зловещая тишина, но она была обманчивой, не видно было даже крикливых чаек у моря, лишь ветер слегка ворошил песок и гнул прибрежную осоку. Всюду в окопах залегли немецкие солдаты. Они из пулеметных дзотов в прицелы всматривались в сторону леса. Зловеще поблескивали от лучей солнца каски на головах немцев, да по бокам оборонной линии стояли танки, вкопанные в песок, для отражения наступления.

Советское командование послало запрос с предложением сдаться без боя, во избежание бессмысленных потерь с обеих сторон, но получило жесткий отказ.

– Ну, что ж, – подытожил полковник, руководивший наступлением, – у них наступила безысходная агония. Будем тогда уничтожать!

Он дал команду артиллеристам: «Начинайте! Бейте по танкам, а далее за спиной эсэсовцев, чтобы не дать им уйти за баркасы, во-вторых, не подвергнуть разрушению построек рыбацкого поселка, что может привести к гибели мирных жителей».

Николай козырнул: «Все понял! Разрешите начинать!». Со словами: «Вперед, артиллерия! Приготовиться! Огонь по врагу – пли!», – начался последний штурм на земле ради дальнейшей мирной жизни.

Сначала в атаку пошла пехота, со стороны фашистской обороны в ответ последовал шквальный огонь из пулеметов и автоматов, артиллеристы посбивали башни с закопанных в песок танков, из них выпрыгивали немцы, ведущие огонь, и эсэсовцы лишились существенной поддержки в обороне.

Бой продолжался уже несколько часов, но штурмующая пехота не смогла продвинуться вперед – слишком опытны были немцы, и озлоблены до предела. Это на бумаге был подписан акт о капитуляции, а на деле все службы Гитлеровской Армии еще функционировали. Это напоминало спрута, у которого голову уже отрубили, а щупальца еще шевелились.

Ряды пехоты наступающих Советских частей были рядом. Временно было решено приостановить наступление, решили подумать. А тут, как нельзя кстати, подоспела рота морских десантников с кораблей, и это было большой подмогой. Танки применять не стали из-за мирного населения, решено было снять с брустверов артиллерийские расчеты и бросить их в атаку, на помощь пехоте. Вот тут-то Николаю пригодился его опыт, его служба в пехоте. Конечно, никому не хотелось погибать, особенно в последние дни войны, но жажда уничтожить врага, его последнее сопротивление была сильней. И не надо было никакой дополнительной агитации и мотивации, ее хватало с лихвой. Пламенную речь политрука, не весть откуда взявшегося, даже и не слушали, не до того было, да и без него все знали, что такое Победа, и как за нее они воюют уже долгих пять лет.

Наши солдаты бросились в решающую атаку. Как бы ни были сильны эсэсовцы, но в рукопашной схватке с моряками Балтийского флота они испытали страх. От крика: «Полундра! Вперед, в атаку!», – и яростных лиц моряков они готовы были зарыться в песок или бежать. Но бежать было некуда, позади их было бушующее море, и эсэсовцы дрогнули.

Русские стали кричать: «Хенде Хох! Руки вверх! Сдавайтесь, оружие бросать в придорожные канавы!».

Так закончилось последнее сражение со сломленными в конец фашистами. Уже вечерело, сгущались сумерки, Николай вытер пот со лба и огляделся вокруг. Все поле боя было усеяно трупами русских и немецких солдат. До сознания его стало доходить: «А ведь я остался жив, слава тебе, Господи!».

Вдруг до него донеслось: «Микола, ты что ли?» – к нему спешил боец из пехоты, – «Кого я бачу! Жив, курилка!». Николай узнал в нем бойца Степанчука, с которым они когда-то вместе служили в пехоте. Они обнялись, радуясь встрече и тому, что остались в живых.

– Как дела? – спросил Николай.

Но Степанчук вдруг встрепенулся и короткой автоматной очередью стрельнул куда-то мимо Николая и проговорил:

– Хорошо, что я увидел вовремя немца недобитого, который целился в нас с тобой, сейчас бы нас уже не было в живых, вовремя я его пришил, на секунду раньше.

– Какого фашиста, где? – удивился Коля.

– Да вон того! – Степанчук указал на окоп поблизости, где лежал упавший на лафет пулемета, фашист. – Так что с тебя причитается, твои фронтовые сто грамм передашь мне. А ты, небось, струхнул?

– Да нет, свою жизнь за правое дело не грех отдать, но, конечно, не в последний день войны. Заглядывай на ужин, свои люди, сочтемся! У меня есть бутылочка в рюкзаке, так что выпьем за нашу Победу.

– Вот и хорошо, а у меня найдется кусок сала и крепкий табак, самосад.

Уже стало смеркаться, конвоиры сгоняли в кучу сдавшихся немцев, гнали их в загоны.

Вечером, постелив бушлат на траве, друзья присели поужинать. Отметили Победу в сегодняшнем бою, вспомнили былое, шутили, смеялись. Вспомнили и сегодняшний случай, как Степанчук спас их обоих от шальной пули немца в конце боя.

Степанчук пошутил: «Так что помни, русак, своих друзей хохлов». Проходивший мимо старый боец-артиллерист заметил: «Русак, хохол, – ребята, это без разницы, мы все – одно целое и Победа у нас одна на всех!».

На прощанье Николай и Иван обнялись, распрощались, пожелали друг другу мирной жизни и счастья.

Утром, проснувшись, Николай позавтракал и отпросился у командира, чтобы сходить на позиции, где вчера проходил последний бой.

– Зачем тебе туда идти? – спросил командир.

– Хочу посмотреть результаты стрельбы из нашего орудия, как мы сбили башни с танков, как метко мы стреляли.

– Хорошо, иди, но будь осторожен!

Он отправился прямиком через лесок к месту вчерашнего боя. Кругом стояла непривычная тишина, в воздухе чувствовался запах гари.