Чем занят бог, которому поклоняются мужчины? Что я забыла в жизни человека, который заслуживает много лучшего, чем такая жена?

12

Бертран проснулся. Лежал в полной темноте, притворяясь спящим, и слушал голоса за пределами пещеры. Судя по всему, его мучители собирались в дорогу. Он открыл глаза, только когда кто-то дернул за цепь. Охранник со шрамом на щеке ударил его ногой и грубым тычком выгнал наружу. Фотограф облегчился под звездным небом, чувствуя у затылка дуло пистолета. Сегодня 25 декабря, думал он. Сейчас около 4 утра. На мгновение он впустил в голову трусливую мыслишку: «Достаточно одного неловкого движения. Притвориться, что собираюсь сорваться с места и…»

Мопассан прав.

Мысль о смерти посетила его не впервые. О самоубийстве. Он снова затосковал по парижскому звездному небу и руке Лолы в своей руке. Он сильно изменился с тех пор. И сохранил главное. А.О.Л.Л. У него были предчувствия. Еще какие! Апельсины. Африка. Кровать. Свобода. Лола. Вы нужны мне одинаково сильно. Как жаль, что я не поверил наитию… В следующий раз буду умнее. Где ты празднуешь Рождество? Как себя чувствуешь?

Бандит сильнее надавил дулом, и Бертран протянул руки. Воображаемый щелчок – и заскорузлая веревка впилась в запястья. Нынешним «хозяевам» Бертрана было лет по пятнадцать-восемнадцать, но каждый держал в руках «АКМ». Первый парень обернулся, Бертран проследил за его взглядом и заметил пятерых мужчин рядом со светлым джипом и грузовичком с брезентовым верхом. Чуть выше по дороге стояла третья машина. Он лежал на полу, прижав к себе рюкзак, и не шевелился. Ему связали лодыжки.

Все как всегда.

Два охранника устроились на сиденье. Бертран не узнавал их голосов. Новенькие. Один из них ударил его ногой по голени. Хлопнули дверцы. Водитель повернул ключ в замке зажигания. Щелчок – и тишина. Десятая, двадцатая, пятидесятая попытка… Стартер не реагировал. Клеммы отошли? Аккумулятор разрядился? Тут уж ругайся не ругайся, ори не ори, ничего не поделаешь. Бандиты выпустили несколько очередей в воздух, потом все стихло. Они убьют меня.

13

Лола проснулась в своей прежней комнате. Ее разбудил кошмар. Я кричала? Франк спал так крепко, что даже не пошевелился. Цепочка с сапфировым сердцем холодила кожу, несмотря на толстое одеяло. Ее настоящее – не только подарок – оборачивалось ужасающей реальностью.

Ужасно жить рядом с человеком и предавать его. Муж подарил Лоле роскошное украшение, он верил, что их жизнь будет прекрасной. Франк не отстранялся, был рядом, хватал ее в охапку, делился планами. «Хочу в отпуск. С тобой. Только мы вдвоем». После рождественского ужина они занимались любовью. Вернее будет сказать, Франк занимался любовью с женщиной, которая стала другой, и ей не хватило храбрости признаться. Она мучилась, терзалась, пыталась подобрать слова – и не могла. Совета просить не у кого. Над ней посмеются или упрекнут в неблагодарности: у тебя такая замечательная семья, а ты с жиру бесишься! Что делать? Забыть?

То есть бросить. Предать. Приговорить. Невозможно.

Лола закрыла глаза. Одеяло весило тонну. Я больше не хочу быть маленькой девочкой, отвергающей любимого медвежонка. Не могу идти по жизни как тень.

Но когда сделать признание? В Рождество? В разгар семейного праздника, чтобы с блеском все испортить? Нет, боже упаси! Трудно выбрать «идеальный» (ха-ха!) момент. Доводов «за» и «против» полно. Откладываешь на потом, в надежде найти оптимальное решение. Хуже – рассчитывая, что все решится само собой…

Лола задыхалась от стыда, трусости, злости, а сильнее всего – от любви. Она откинула одеяло и бесшумно встала.

14

Каменистая тропа так петляла, что Бертрана укачало. Трубный окрик, стрельба в воздух, его хватают, тащат в грузовичок. Во всяком случае, так показалось фотографу. Двое террористов сели спереди, двое прыгнули на заднее сиденье, и машина сорвалась с места. Заложника прикрыли одеялом, провонявшим бензином, сверху навалили пустые коробки и какую-то ветошь. Глухая тишина. Двигатель-японец работал бесшумно, но едет ли кто-то перед или за ними, Бертран расслышать не смог.

Обычно они путешествовали конвоем. Обычно машина не ломалась. Они что, решили изменить маршрут? Пункт назначения? Услышь Бертран звучание голосов, он сумел бы определить уровень стресса, но мучители молчали, а у него заходилось сердце и сохло горло. Пить хотелось невыносимо. Накануне он съел кусок сухого соленого хлеба и выпил полчашки воды. Какой же вкусной она была!

Бертран провел языком по зубам. От горькой слюны готово было треснуть небо. Ему хотелось униженно умолять, но он сдержался, сосредоточившись на секундной стрелке. ТИК-ТАК. Я хочу пить. ТИК-ТАК. Я хочу пить. ТИК-ТАК. Я хочу пить. ТИК-ТАК. В конце концов они меня убьют. ТИК-ТАК.

15

Лола присела на кровать в комнате для гостей, где временно ночевали близнецы. Мария посапывала, Ленни лежал, вытянув ручки вдоль тела. Она уже несколько месяцев не кормила детей по ночам, но приходила посмотреть, как они спят, слушала дыхание, и нервы успокаивались. Сегодня она снова не справилась с собой и едва не сорвалась.

Мать перекрасила стены в яблочно-зеленый цвет, повесила на окна тяжелые густо-изумрудные бархатные шторы, напоминающие гигантские русские ели. «Они похожи на часовых», – сказал ей Бертран. Ты знаешь, что пошел второй год твоего отсутствия?

Мария повела носом, как крольчонок, и вдруг вскинула вверх левый кулачок, как будто готовилась отразить нападение. Лола осторожно уложила руку дочери на место и скользнула под одеяло, сшитое матерью. Сколько часов она потратила, бегая по магазинам, подбирая нужные лоскутки, выкраивая их под пение Эльзы? Сумела бы я сделать для кого-нибудь то, что делает для Эльзы мама? Посвятить жизнь другому человеку? Скажи, папа, она любила тебя, как я Франка, как я – Бертрана?

Они были близки, но никогда не могли поговорить по душам: в доме главенствовала Эльза. Что для тебя важно, мама? Малыши синхронно заворочались – на то они и близнецы! – и так же дружно погрузились в сон.

Лола на цыпочках покинула детскую и перебралась в кухню, где царила тишина. На подносах стояли приготовленные к завтраку пиалы и чашки. Она добавила к ним сахарницу, ложечки и салфетки. Светило солнце, и небо в саду между деревьями было светло-голубым, как глаза молодой практикантки из клиники Герсбрух.

«Интересно, сдала Анья экзамены?» – подумала Лола, не удивившись, что вспомнила о чужом человеке. Бывает, встретишься с кем-нибудь взглядом и почему-то запоминаешь на всю жизнь. Лола могла бы поклясться, что у молодой женщины есть тайна. Такие экзаменов не проваливают. А вот в личной жизни… Ничего, Анья боец, она и тут преуспеет. Тогда, в клинике, эта девушка подбодрила меня, сама того не зная.

Лола сделала себе кофе и вышла на террасу, глотнула ледяного чистого воздуха и как наяву услышала голос: «Хочешь кофе?» Ее кинуло в жар. Бертран…