– Черт, черт, черт! Опоздать на 33 дня! Прости, дорогая, прости меня!

Лола не произнесла ни слова упрека. Приняла как должное няньку на вечер, ужин в японском ресторане, духи, извинения, самобичевания – «я ничего не слышу и не вижу, я эгоист». Я с каждым днем ненавижу себя все сильнее. Ноябрь запер ее с Ленни и Марией в стенах ненавистного дома с холодными стенами. Она слушала голоса самолетов, летевших так низко, что начинали раскачиваться подвесные мосты.

Бертран считал самолеты, не видя их. ДУМАЙ ОБО МНЕ, ЛОЛА. Она видела его во сне. Ему хотелось быть в другом месте. Он по-прежнему понятия не имел, где его держат, зато не сомневался в страданиях родителей. Я опускаю голову, чтобы остаться живым. Я нужен похитителям. Они разбирают и собирают свое оружие, смазывают его, тренируются, играют в карты, спорят, молятся, пытают меня, едят всякую дрянь и… больше ничего. Ждут смерти – совсем как я, сидя на земле. Но они свободны. Во всяком случае, так мне кажется, хотя… Кому-то ведь они подчиняются. Выполняют приказ стеречь меня. Я – их работа? Да нет, жертвенное животное.

Солнце рисовало длинные тени у входа в пещеру. Она была очень глубокой и имела форму лежащего на боку конуса. Бертран делил ее с четырьмя охранниками: их разделяла решетка из толстых прутьев, забитых в скальную породу. Фотограф продолжал наблюдать за рельефами и цветом камня, припудренного цементной пылью. Кому-то пришла в голову идея, потом нашелся человек, воплотивший ее в жизнь. Кто из двух худшее чудовище? В последние две недели этот вопрос часто приходил Бертрану в голову. Иногда он говорил себе: «Наверное, это производитель стали…» – и задумывался, стал бы сам торговать подобным товаром, и если да, то при каких обстоятельствах…

Ответы не менялись – как и пейзаж. Нет. Я бы не стал, и нет, я не знаю, что находится там, справа от серой скалы. Выход смотрит на восток. Интересно, где они прячут машины? Через какой спутник устанавливают связь? О чем говорят? Уж точно не обсуждают рецепт блюда дня – они не готовят! Не зажигают огня. Не курят. Не мерзнут, не потеют, не испытывают жажды. Что для них важно? Чего они ждут от жизни? Думаю, я стану их райским джекпотом? Как они использовали фотографии и видеоматериалы? Что видят другие заложники? Неровную серо-коричневую землю?

Бертран ни разу никого не видел, но думал о них. А они – о нем, и тоже не потому, что знали о его существовании. Дело в том, что один заложник всегда чувствует, что где-то находится товарищ по несчастью. Такая связь реальна – мысленная, братская, человеческая, и она никогда – НИ-КО-ГДА – не порвется. Она помогает пережить очередную холодную ночь, не думать днем, но не избавляет от вопроса: «Доколе?»

Заложник живет в гнусной липкой полутьме, в давно не стиранной одежде. Бертран Руа запретил себе надеяться на спасательную операцию. Морпехи не поспеют на помощь, а божественное чудо… ну, это вряд ли. Свою «квоту» он выбрал, когда в дверь позвонила Лола и попросила отвертку. Он ответил: «Пойдем поищем». Он говорил ей: «Возьми меня с собой!» В парижское кафе, в холодный дом на улице Эктор. На твою кухню. Бертран помнил приглушенный свет в лифте гостиницы, они были там одни, стояли в противоположных углах. Твои волосы отливали золотом. Ты была серьезна. Смотрела на меня. Он тоже не отводил от нее глаз – целых три этажа, молчал, не касался (даже руки убрал за спину – во избежание…).

НЕ ПОКИДАЙ МЕНЯ. ВОЗВРАЩАЙСЯ СКОРЕЕ.

В декабре о Бертране Руа говорили намного меньше. Напомнили дату 13-е. Бертран подумал: Целый год. Лола: Я жду тебя, Бертран. Она сидела в одиночестве на антрацитово-сером диване и смотрела специальный телеочерк о заложниках за последние полвека. Журналист проделал большую работу, и результат получился впечатляющий. Он составил список заложников, по которым выдвигались требования, снятые похитителями на пленку, подробно все проанализировал. «Тема остается актуальной в мировом масштабе, более того, в ход идут новые технологии». Путешественники и люди, десятилетиями жившие на одном и том же месте, женщины и мужчины, служащие и священнослужители, одиночки и пары, семьи с детьми, просто компании и журналисты – много журналистов…

Были похищения, имевшие счастливое разрешение – по прошествии многих лет, другие заканчивались быстро и плохо – с участием силовиков или без оного. Иногда исход был гнусен до невозможности. Вывод автор делал катастрофически неутешительный: «К несчастью, некоторых заложников находят либо лишившимися жизни, либо не находят вовсе».

Этот писака что, находит выражение «лишившиеся жизни» менее фатальным / мрачным / бесчеловечным, чем мертвый / убитый / казненный? Или он наложил на эти слова мораторий? Бертрана Руа он не упомянул ни разу, но, вполне вероятно, держал в уме.

В эту минуту Лола приняла решение не строить бесконечных планов: все равно от них никакой пользы. Она выключила телевизор и заказала ирландскую шерсть – ту же, из которой связала свой жакет, но черного цвета. Черный, как твоя рубашка. Она займет себя работой и будет ждать. Плевать, сколько пройдет лет, пять или десять! Я хочу, чтобы ты вернулся.

Шерсть доставили через два дня, и она сразу начала вязать.

– Мой рождественский подарок? – спросил Франк, увидев ее со спицами перед работающим телевизором.

– Нет. Это для меня.

– Еще один?

– Он будет совсем другой.

Франк повалился на диван, и Лола вдруг испугалась, что муж захочет взглянуть, как выглядит модель на бумаге, и обнаружит, что она мужская. Уф, пронесло! Он потянулся и спросил:

– Ты ужинала?

– Сейчас 22.00!

– Правда? А я и не заметил. Заработался.

Лола сделала попытку встать, но Франк остановил ее:

– Сам разберусь, отдыхай. Да я и есть-то не очень хочу…

Она услышала, как муж открыл и закрыл дверцу холодильника.

– Хороший был день? – спросил он с кухни.

– Да. А у тебя?

– Мог бы быть и получше, но я не стану морочить тебе голову моими проблемами и пересказывать бесконечные споры с Камински. – Франк сжевал кусок сыра и мандарин. – Если в нескольких словах – мой партнер торопится. Он стал небрежен в работе.

Лола улыбнулась. Франк сел рядом, предложил выпить вина. Она отказалась.

– Вы погуляли, несмотря на дождь?

– Сходили за хлебом. Я встретила нашу соседку Анну Гольберг. Они хотят пригласить нас на ужин.

– Когда?

– В следующую субботу. Нянька не понадобится, их старшая дочь посидит с малышами.

Франк поставил пустой стакан на столик и вытащил из кармана листок бумаги.

– Коллега дал мне адрес ассоциации, куда можно обращаться, если требуется няня. – Он улыбнулся. – Видишь, я пропадаю в лаборатории, но думаю о тебе. Ты ведь хочешь снова начать летать?

Лола улыбнулась, внутренне содрогнувшись.

Франк взял у нее из рук вязание, посмотрел в глаза. Он очень