переселиться, увидеть новую страну, кто ему запретит?

– Не пойму, о чем вы, – ответил я, хотя и догадывался, к чему она клонит.

– О Аллан, Священный цветок – бог, моя мать – его жрица. Если Священному цветку здесь надоело и он желает расти в другом месте, почему бы жрице не перенести его туда и не переселиться вместе с ним?

– Великолепная идея! – сказал я. – Но видите ли, мисс Хоуп, тут есть или, вернее, было два бога, и один из них не может путешествовать.

– О, это очень легко устроить! Наденьте шкуру лесного бога на того человека. – Она указала на Ханса. – Кто заметит разницу? Они похожи друг на друга, как родные братья. Только этот меньше.

– Право, великолепная идея! – восхитился Стивен.

– Что говорит мисс? – подозрительно спросил Ханс.

Я объяснил ему.

– Ох, баас! – воскликнул Ханс. – Только представьте, как будет пахнуть шкура, когда нагреется на солнце. Кроме того, обезьяна большого роста, а я малого.

Он обернулся к Мавово и предложил ему взять эту роль на себя, намекая, что она больше подходит высокому статному зулусу.

– Я скорее умру, чем соглашусь, – ответил гордый Мавово. – Мне, благородному воину, нарядиться в шкуру мертвого зверя и явиться перед людьми в виде обезьяны? Мы поссоримся с тобой, Пятнистая змея, если ты еще раз предложишь мне такое.

– Мавово прав, – сказал я. – Он воин, которому нет равных в бою. Ты же, Ханс, силен своей хитростью и, надев шкуру гориллы, оставишь понго в дураках. Лучше тебе на пару часов вырядиться обезьяной, чем всем нам погибнуть.

– Верно, баас. Вообще-то, мне, как и Мавово, легче умереть, чем напялить эту шкуру, но здорово будет одурачить этих понго еще раз. Кроме того, я не желаю, чтобы бааса убивали только потому, что мне противен запах. Коли нужно, я сделаюсь богом-обезьяной.

Таким образом, благодаря самопожертвованию добряка Ханса, истинного героя этой истории, проблема решилась, насколько это было возможно. Отчаянную затею мы решили осуществить на заре следующего дня. Предстояла большая подготовка.

Для начала миссис Эверсли созвала служанок, которые вскоре собрались у веранды. Печальное зрелище: все двенадцать оказались неприятными на вид альбиносками, половина еще и глухонемыми. Миссис Эверсли обратилась к ним на правах жрицы и объявила, что живущий в лесу бог мертв, поэтому ей следует взять Цветок, именуемый Супругой бога, и отправиться к Мотомбо, дабы известить его о трагедии. Тем временем они должны оставаться на острове и продолжать обработку полей.

Приказ поверг несчастных женщин в уныние, ибо они сильно привязались к своей госпоже и к ее дочери. Старшая из них, высокая тощая старуха с белыми волосами и розовыми глазами – Ангорский кролик, как назвал ее Стивен, – бросилась на землю и, целуя ноги миссис Эверсли, спросила, когда госпожа возвратится, ведь без нее и Дочери Цветка все они умрут от тоски.

Справившись с волнением, миссис Эверсли ответила, что не знает: все будет зависеть от воли Неба и Мотомбо. Потом, дабы прекратить дальнейшие разговоры, она велела служанкам принести кирки, которыми они обрабатывают землю, а также багры, циновки, веревки из пальмовых волокон и помочь нам выкопать Священный цветок. Выкапывали его под руководством Стивена, ведь для него это самая привычная работа, хотя выполнять ее было нелегко и невесело – служанки постоянно плакали, а имеющие голос рыдали навзрыд. У мисс Хоуп тоже были слезы на глазах, а миссис Эверсли заметно волновалась. Свыше двадцати лет она была хранительницей этого растения и, вполне естественно, стала относиться к нему с тем же благоговением, что и понго.

– Как бы это святотатство не принесло нам беды, – проговорила она.

Брат Джон, занимающий весьма определенную позицию по отношению к африканским суевериям, утихомирил ее, процитировав Вторую заповедь[34].

Наконец, стараясь не задеть корни, мы выкопали цветок вместе с куском дерна, чтобы не засох. В яме, на глубине около трех футов, обнаружилось несколько предметов. Во-первых, небольшой грубый амулет – каменная обезьяна в золотой короне. Тот древний амулет до сих пор хранится у меня. Во- вторых, слой угля, а в нем обгоревшие кости и малоповрежденный череп. Последний, по-видимому, принадлежал женщине низшей расы, возможно первой Матери Цветка, хотя мне он больше напомнил череп гориллы. Увы, темнота и нехватка времени не позволили рассмотреть останки, а увезти мы их не смогли.

Впоследствии миссис Эверсли рассказывала: она слышала от Калуби, что некогда у бога понго была жена, умершая задолго до переселения племени. В таком случае нам попались кости супруги бога-обезьяны. Орхидею извлекли из почвы, в которой она росла много лет, поместили на большую циновку, и Стивен, сущий виртуоз в таких делах, искусно обложил растение влажным мхом. Корни обмотали циновкой, каждый стебелек из предосторожности привязали к тонкой бамбуковой палочке. Потом орхидею уложили на бамбуковые носилки и закрепили веревкой из пальмовых волокон.

Тем временем стало темнеть. Всех нас одолевала усталость.

– Баас, может, нам с Мавово взять немного еды и переночевать в лодке? – спросил Ханс, когда мы возвратились в дом. – Эти женщины-служанки