этот молодой джентльмен – мистер Стивен Сомерс, его компаньон.

Говорить леди не могла, поэтому поклонилась и протянула нам руку, которую мы пожали.

– Что такое смелость и решительность? – шепотом спросила Стивена девушка. – И почему их нет у тебя, о Стивен Сомерс?

– Долго объяснять, – засмеялся Стивен, и их болтовню я больше не слушал.

Потом мы сели за стол и подкрепились овощами и утиными яйцами, сваренными вкрутую. Стивен и Хоуп[33] – именно так мать навала дочь, рожденную в час глубокого отчаяния, – вынесли большие порции еды для Мавово и Ханса.

История миссис Эверсли оказалась невероятной, хоть и краткой. Она бежала от Хасана бен Магомета и работорговцев, как и поведал Брату Джону умирающий невольник на Занзибаре, и, проблуждав несколько дней, угодила в руки к понго, когда те небольшим отрядом вышли на охоту за рабами. Дикари переправили пленницу через озеро, на свою землю. К тому времени прежняя Мать Цветка, альбиноска, умерла, достигнув глубокой старости, и миссис Эверсли водворили на ее место, которое она с тех пор не покидала. Привез ее сюда тогдашний Калуби в сопровождении так называемых миновавших кары бога. Последнего она никогда не видела, хотя однажды слышала его рев. Чудище не тронуло их и ни разу не показалось за время путешествия.

Вскоре после водворения на остров миссис Эверсли родила дочь. Выхаживали ее служанки Цветка. С того момента к пленницам относились с большой заботой и благоговением, ибо Мать Цветка и сам Цветок воплощали плодовитость, и вымирающее племя сочло рождение ребенка благим знамением. Кроме того, понго надеялись, что со временем Дитя Цветка займет место своей матери. Одинокие, беспомощные, мать и дочь посвятили себя земледелию. К счастью, даже в плену при миссис Эверсли осталась маленькая Библия. Благодаря Священному Писанию Хоуп научилась читать и узнала много полезного.

Я часто думал, что, если бы меня обрекли на пожизненное одиночество и позволили бы взять с собой единственную книгу, я выбрал бы Библию, ведь в ней не только история мироздания, изложенная красочным языком, но и надежда человека на спасение. Этой книги было бы вполне достаточно, – уверен, миссис Эверсли и Хоуп согласились бы со мной.

Поразительно, но все эти годы миссис Эверсли, подобно своему мужу, надеялась, что ее вызволят из плена.

– Я верила, что ты жив, Джон, и мы встретимся, – говорила она мужу.

Мать и дочь оказались невероятно сильны духом. Обе были очень жизнерадостны, особенно юная Хоуп. Я почувствовал это, едва улеглись треволнения, связанные с нашим приездом. Впрочем, другой жизни девушка не знала, а человек приспосабливается ко всему. Добавлю, что впоследствии она превратилась в самую настоящую леди. Как же иначе, раз ее спутницами и наставницами стали мать, природа и Библия. Немые служанки-невольницы были не в счет.

Когда миссис Эверсли окончила рассказ, мы вкратце поведали ей о своих приключениях. С каким интересом слушали мать и дочь! О нашей беседе распространяться не буду, приведу лишь интересное замечание мисс Хоуп:

– Получается, наш спаситель – вы, Стивен Сомерс!

– Конечно, – подтвердил Стивен. – Но почему вы так решили?

– Потому что вы, увидев Священный цветок в далекой Англии, сказали: «Я должен его заполучить». Потом вы заплатили сребреники за путешествие. – (Вот оно, чтение Библии!) – Затем наняли храброго охотника, чтобы он убил Белого дьявола и привел сюда вас и моего седовласого отца. Да, вы наш спаситель, – заключила Хоуп, очень мило ему кивнув.

– Это не совсем так, – ответил Стивен. – Потом я вам объясню. А теперь, мисс Хоуп, не покажете ли вы нам Цветок?

– Сделать это может только Мать Цветка. Если вы посмотрите на Цветок в ее отсутствие, вы умрете.

– В самом деле? – воскликнул Стивен, умолчав о том, что влезал на плетень участка.

После долгих колебаний Мать Цветка согласилась-таки показать свое сокровище, рассудив, что главный бог понго повержен и опасности нет. Однако сперва она отправилась в заднюю часть дома и хлопнула в ладоши. На этот зов явилась немая старуха, типичная туземная альбиноска. На нас она воззрилась с удивлением. Миссис Эверсли заговорила с ней жестами, да так быстро, что едва можно было уследить за движением ее пальцев. Старуха поклонилась до земли, потом выпрямилась и побежала к озеру.

– Я послала ее за веслами, – пояснила миссис Эверсли. – Я помечу их своей печатью. Тогда никто не осмелится воспользоваться ими, чтобы переплыть через озеро.

– Очень благоразумно, – похвалил я. – О том, что мы здесь, Мотомбо лучше не знать.

Мы подошли к ограде, за которой рос Священный цветок. Миссис Эверсли разрезала туземным ножом пальмовые волокна, припечатанные глиной к столбу. Никто не мог проникнуть на участок, не порвав волокна. Печать, прелюбопытную золотую вещицу, Мать Цветка носила на шее как знак занимаемого ею положения. На лицевой стороне печати грубо вырезали обезьяну с цветком в правой лапе. Печать казалась очень старой, значит обезьяна и орхидея почитались народом понго с незапамятных времен.

Мать Цветка открыла дверь. Посреди участка росло прекраснейшее растение из тех, что доводилось видеть человеку. Оно было футов восемь в поперечнике, с длинными и узкими темно-зелеными листьями. Из почек пробивались бутоны. О, какая это была красота! Распустившихся я насчитал около дюжины, ибо мы застали пору цветения. Размер бутонов я уже упоминал, когда описывал высушенный экземпляр, повторять нет нужды. По количеству