Людвиг, однако, умолчал о своих подозрениях. Оседлали лошадей.

– Черт возьми! – ворчал гаучо, размахивая поводьями. – Скорей бы уехать отсюда: здешний климат нам вреден, хоть место высокое и воздух горный. В хорошенькую мы попадем ловушку, если смуглянка изменит и предаст! На равнине можно, по крайней мере, рассчитывать на быстроту лошадей. Спустимся пока что.

Гаспар передал поводья своего коня Чиприано.

– Подержи, сеньорито, пока я схожу за Шеботой. Наделала хлопот старая ведьма. Нам – обуза, и лошади – лишний груз, хоть весит старуха не больше, чем мешок с костями.

– Ты серьезно берешь ее с собой, Гаспар? – спросил Чиприано.

– Как же иначе, друг мой? Не успеем мы тронуться – ворожея кинется в город. Сам понимаешь, что из этого выйдет! Погоня! Можно, конечно, оставить ее здесь связанной, но завтра же утром ее хватятся и придут сюда.

Гаучо задумался: как обезвредить Шеботу?

– Почему не оставить ее в колючей чаще привязанной к дереву? – спросил Чиприано. – Ее не так сразу найдут в густой листве. Рот старухе завяжем…

– К чему напрасно мучить бабушку-ворожею… Толку от этого все равно не будет… Индейцы, хотя и ходят с обнаженным торсом, продираются, как змеи, среди колючих кустов. К тому же ты забываешь собак. Их целая свора, с великолепным нюхом. Они почуют знахарку, пропахшую пряными снадобьями, за полмили.

– Правильно, – сказал Чиприано, – они ее найдут.

– Еще ужасней будет, если никто не набредет на старуху, – заметил жалостливый Людвиг.

– Что за миндальничание! – удивился Чиприано. – Нам это было б на руку.

– Нет, ты подумай, Чиприано, каково ей придется. Прикрученная к стволу, без всякой надежды на избавление, она умрет медленной смертью от голода и жажды. Мне старуха противна так же, как и вам, но мы не в праве ее казнить или обрекать на пытку.

– Я этого и не предлагаю, сеньор Людвиг, – сказал гаучо. – В таком поступке, по-моему, нет необходимости. Привязывать Шеботу к дереву не только жестоко, но и бесполезно, я уже объяснил – почему. В результате мы сами окажемся прикрученными к колу или с поджаренными пятками. Есть один только способ разделаться с знахаркой, если мы окончательно решили не брать ее с собой.

– Какой же? – спросил Чиприано, видя, что Гаспар колеблется.

– Размозжить ей голову или проткнуть горло. Индейцы рано или поздно обнаружат ее тело; зато Шебота им ничего не разболтает. Впрочем, сеньорито Людвиг на это никогда не согласится…

– Ни за что на свете! – воскликнул мальчик, содрогнувшись.

– Значит, придется забрать ее с собой. Я готов посадить ее на круп своей лошади и обещаю быть галантным в пути. Если ты ревнуешь, Людвиг, я охотно ее тебе уступлю. Ведь твой конь навьючен меньше моего. На обратном пути, переправляясь через риачо, где потонули мешки с провизией и порохом, сбросим ее электрическим угрям. Пусть разряжают на ней свои батареи!

Не будь положение так серьезно, юные спутники Гаспара не упустили бы случая посмеяться над грубоватой шуткой, но оба были слишком взволнованны. Людвиг лишь слабо улыбнулся, а Чиприано, мучительно беспокоившийся о Франческе, нетерпеливо передернул плечами.

– Волоки ее сюда, Гаспар, – сказал парагваец, взяв поводья. – Поспешим спуститься на равнину.

Гаспар не нуждался в понуканиях. Проверив, исправно ли взнуздана и оседлана его лошадь, он направился к Шеботе. Вернувшись с ней через мгновение, он поместил ее за лукой и вскочил в седло. Прикручивать ворожею к седлу, чтоб проехать всего полмили, как будто не стоило. Но Гаспару пришлось раскаяться в минутной лени. На склоне холма, на верхушках деревьев, между которыми вилась тропинка, заночевала целая стая круглохвостых обезьян. Топот копыт разбудил их, и они подняли ужасающий рев. Лошади испугались и шарахнулись. Конь Гаспара споткнулся и рухнул на землю.

Гаучо поднялся, оглушенный падением: конец прогулке с Шеботой. Знахарка исчезла!

Ничего чудесного в исчезновении бабушки Шеботы не было. Удивительно было лишь проворство дряхлой ворожеи. Шлепнувшись на траву, она не вскрикнула и сразу же на четвереньках скользнула в кусты. Холм зарос тернистым кустарником, даже собака сквозь него не продралась бы. Старая индеянка ползла так бесшумно, что путники даже по шороху не могли догадаться, в каком направлении она скрылась.

Шебота изучила каждую пядь земли на склонах холма. Все лазейки и тропки ей были известны. На первой же прогалинке она выпрямилась,