Глава XLVI
Гаспар падает духом
– Нарагвана умер! – прошептал гаучо, глядя на простертое у ног его тело. – Умер!.. Но действительно ли это Нарагвана?..
Гаспар снова нагнулся и приподнял край расшитого перьями плаща. Вновь увидел он лицо, изборожденное морщинами, иссушенное знойными ветрами Чако, – лицо с крепко обтянутыми кожей скулами, с пустыми, невидящими глазницами, где когда-то сверкала пара угольно-черных острых глаз.
– Да, это старый вождь, – вздохнул гаучо. – Ничего не поделаешь, – умер и уже высох, как мумия. Умер он, конечно, от старости… Но от чего бы он ни умер, худшего для нас случиться не могло. Карраи! Чертовски не везет!
Облегчив душу этим восклицанием, Гаспар выпрямился на помосте, глядя уже не на труп и не на погребальную утварь, а вдоль – в сторону смоковницы, под ветвями которой отдыхали его юные спутники. Луна освещала его лицо, искаженное мучительной тревогой.
Такого волнения Гаспар не переживал с тех пор, как нашел в прибрежных зарослях убитого Гальбергера. Словно повязка упала с его глаз. Он внезапно прозрел. Всю дорогу следопыты думали о Нарагване, все надежды свои возлагали на одного Нарагвану. И вот Нарагвана – мертв и бессилен!..
– Кто, кроме старого вождя, сможет нам помочь, если даже захочет? Боюсь, что никто! Тысяча чертей! Плохо дело! Хуже, пожалуй, не бывало…
Гаспар изучал открытое лицо Нарагваны с таким вниманием, с каким привык склоняться лишь над таинственными следами, оставленными на траве пампасов неведомым всадником. Гаучо вникал в путаницу событий.
– Да, – бормотал он, – теперь я все понимаю. Он умер две-три недели назад. Понятно, почему индейцы так внезапно покинули старое становище. Понятно и то, почему Нарагвана не известил нас. Он ни в чем не повинен. Власть перешла к его сыну. Чего ждать от ослиной головы и змеиного сердца? Уж, конечно, не защиты и не пощады! Я знаю, он по уши влюблен в нашу девочку… Тем хуже для бедняжки. А как мы вырвем ее у него?
– Плохо дело! То, что он похитил ее и привез сюда, – продолжал свой монолог гаучо, – вполне естественно: раз умер отец, кто мог помешать ему сделать так, как он хочет. Странно только, что ему удалось в тот самый день столкнуться с хозяином так далеко от нашего дома. Можно подумать, он рыскал давно вокруг эстансии, подглядывая, кто куда едет. Но подозрительных следов вблизи дома я не заметил… Да и у старого становища свежих следов не было, – кроме отпечатков подкованного коня, а их-то и не оказалось в наших владениях, со стороны становища, во всяком случае. Впрочем, он мог подъехать и с другой стороны, а с индейцами встретиться позже у брода. Ладно, вернемся, разберу все как следует…
– Вернемся, – повторил он вдруг совсем в ином тоне. – Вернемся ли мы, это еще вопрос! И вопрос сомнительный… Однако что я замешкался? Какой от этого прок? Если б старик был жив, с ним бы стоило еще разговаривать, а чем скорее распроститься с мертвым, тем лучше. Прощай, Нарагвана. Спокойной ночи, приятного сна!..
Гаспар-гаучо не упустил бы случая пошутить даже перед лицом смерти. С улыбкой подошел он к стояку и соскользнул на землю.
Но чем ближе подходил он к дереву, под которым спали мальчики, тем серьезнее и мрачнее становилось выражение его лица. Казалось, он сомневался, возвращаться ли ему.
– Жаль будить их, – шептал гаучо, – да еще с такой ужасной новостью. Но ничего не поделаешь: не сказать – нельзя. Теперь все переменилось, надо строить, новые планы, действовать совсем по-иному. Да, хороши бы мы были, если б прямо явились к индейцам… Вот уж действительно не везет.
Глава XLVII
Дурные вести
Думая, что мальчики спят, Гаспар ошибся. Спал только Людвиг, разбитый усталостью и еще не вполне оправившийся после приключения с электрическими угрями. Чиприано же не мог заснуть. Теперь он тихонько расхаживал под деревом и ждал гаучо, недоумевая, куда и зачем тот исчез. Гаспар узнал во тьме силуэт юноши.
– Где ты был, Гаспар? – спросил Чиприано.
