То есть если эта земля была целью развитых народов, то владели ею народы неразвитые. Кому же, по версии норманнской теории, принесли государственность варяги? Чьим царём был Петр Первый? Совершенно очевидно, что речь здесь идёт в первую очередь о русских. Таким образом, признание наших предков исторически, вне зависимости от влияния большевиков, неспособными к созиданию в данном тексте обозначено вполне ясно. Если откинуть пропагандистские иносказания и умолчания, это будет практически точная цитата из «Майн Кампф» («Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам — превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы»). Открыто сказано и о претензиях «развитых народов» на захват богатой и плодородной земли. Нет ничего удивительного в том, что всё это не находило понимания у коренных жителей потенциальной «европейской Калифорнии».

Во-вторых, на наш взгляд, Д. Жуков и И. Ковтун упускают из виду, что брошюра имела целью радикально демонизировать реальные силы сопротивления. Авторы брошюры, как и создатели геббельсовских «Дойче Вохеншау», стремились искусственно придать противнику черты агрессивных азиатов, более того — увязать их с кочевыми завоевателями прошлого. Рассмотрим, как эта тема подана в «Унтерменше». Пропагандисты, сумбурно перескакивая от Петра Великого на полторы тысячи лет назад к Атилле, сообщают, что каждый раз «силы тьмы одерживали верх, дух, пришедший на помощь, был бессмысленно и варварски уничтожен. Недочеловек бросил вызов человечеству, так началось ужасное нашествие Аттилы и Чингиз-Хана. На безобразных низкорослых степных лошадях, почти сросшихся с животной шерстью, ханские орды с рёвом ворвались в Европу, их раскосые глаза блестели от возбуждения и алчного, кровожадного желания. За собой они оставляли пустыню, пожарища и разрушения. Как гласит хроника: „Гунны идут!“ Как часто повторялся этот крик на протяжении столетий! Россия стала камнем преткновения, где недочеловеческие доктрины, нигилизм и большевизм появились на свет»240.

Рейхсфюрер Гиммлер шесть раз лично вносил исправления в текст брошюры, поэтому неудивительно, что приведённый абзац почти совпадает с его сентенцией, высказанной в кругу высших руководителей СС: «Когда вы, друзья мои, сражаетесь на Востоке, вы продолжаете ту же борьбу против того же недочеловечества, против тех же низших рас, которые когда-то выступали под именем гуннов, позднее — 1000 лет назад во времена королей Генриха и Оттона I, — под именем венгров, а впоследствии под именем татар; затем они явились снова под именем Чингисхана и монголов. Сегодня они называются русскими под политическим знаменем большевизма». Однако в массовом издании «Унтерменш», целью которого было расчеловечивание противника, слово «русские» упоминать не стали. Здесь отряды недочеловеков составляют «мулаты и финно-азиатские варвары, цыганские отбросы и чернокожие дикари — всё это основа обитателей современного подмира недочеловеков, во главе которых стоит неизменный облик вечного жида»241. Очевидно, что перечисленные образы не стоит воспринимать буквально — мол, нацисты в своей ненависти ограничивались только означенными народами. Перед нами карикатурное пропагандистское изображение всей Красной армии и шире — всего советского общества, всего советского народа. Именно таким — ужасным, диким, враждебным, бесконечно чужим — должен был казаться рядовым европейцам враг на Востоке. Иллюстративный материал с образами оборванных киргизов, татар, цыган и, конечно, евреев призван был произвести максимально устрашающее впечатление на молодых эсэсовцев и особенно на жителей рейха. Немцев настраивали против отвратительных карикатур, но убивали они реальных людей всех национальностей СССР.

Впрочем, слово «русские» в брошюре всё же встречается. Читателю показывают «русских рабочих», которые в соответствии со сложившейся нацистской традицией выглядят как отвратительные зомби. А вот никаких «арийских русских» из числа эмигрантов, которых можно было бы представить европейскими борцами против большевиков, мы здесь не найдём, и это понятно: «запылённые великорусские планы» были авторам текста совершенно неинтересны.

Таким образом, неудивительно, что брошюра, несмотря на все иносказания, читалась как гимн ненависти к народам, населявшим СССР. Именно так её понял, например, генерал А. А. Власов, ознакомившийся с «Недочеловеком» в германском плену. Текст подчинённых Гиммлера шокировал, уязвил и напугал главу РОА. Бывший советский полководец осознал, что гитлеровцы так медлят с его признанием в качестве союзника вовсе не по причине сбоя бюрократической машины. Просто он не достоин этого как представитель низшей расы, и такие мысли, как мы увидим далее, жестоко терзали Андрея Андреевича. По словам гауптштурмфюрера Фрёлиха, приставленного к Власову, генерал очень страдал от немецких лозунгов про унтерменшей242.

Начальству Фрёлих сообщал о таких высказываниях своего подопечного: