ваших школах ученики помимо обязательной программы могут по желанию бесплатно обучаться техническим профессиям и даже, как артисты, выступать на сцене, — тоже неправда. Все русские — безграмотные дикари». Неудивительно, что эта тирада показалась школьникам из Стрельны неадекватной. «Дурак ты, ту, май-то, да ещё и набитый, — сказал Миша, выслушав мой перевод и повертев пальцем около виска. — Да я сам, к твоему сведению, занимался в фотокружке и в автолюбительском тоже. Захотел бы — после окончания школы пошёл бы работать шофером. В наших школах — он кивнул мне: переведи ему — в наших школах не только наукам обучают, но обязательно ещё какому-то иностранному языку. Откуда, например, вот она — он показал на меня — знает немецкий? В школе её научили — вот откуда!»233
Ещё одним сквозным — и бесконечно далеким от действительности — мотивом немецкой пропаганды стал животный разврат, якобы царящий в Советском Союзе. Каталог выставки «Советский рай» просвещал посетителей: «Но ещё более ужасным, чем вся эта нищета, было полное разрушение семейной жизни, то есть начатое уничтожение семьи вообще. На выставке показан один из тех загсов, где без предъявления необходимых документов заключаются браки и за плату в 50 рублей регистрируются разводы. При этом характерно, что насчитываются бесчисленные случаи, когда мужчины и женщины бывают по многу раз женаты, не разводясь при этом с прежними супругами. Причину этого следует искать в том, что в целом отсутствует контроль документов»234. Все эти тезисы были фикцией чистой воды. Хотя в первые годы после революции левая городская интеллигенция и правда развлекалась атакой на «буржуазный институт семьи» — на слуху была «теория стакана воды», гласившая, что утолить половую потребность так же легко, как выпить воды из стакана, — рабочей и крестьянской массе такие веяния были глубоко чужды. С другой стороны, эти тенденции были жёстко раскритикованы и в большевистской среде — наркомом просвещения Луначарским и самим Лениным235. С середины 1930-х советское государство вело уверенный курс на укрепление традиционной семьи.
Конечно, нацистская пропаганда работала и с реальным материалом. Сильное впечатление на немцев производила правдивая информация о разрушении церквей, жестокостях коллективизации, репрессиях НКВД, который в Германии по старинке продолжали называть ГПУ. Однако русский человек в разоблачительных материалах Геббельса всегда представал не самостоятельным объектом, а исключительно пассивным субъектом еврейско- большевистского господства. Он либо тихо страдал в скотских условиях существования, не выражая никакого протеста, либо — примитивный и забитый — слепо исполнял волю комиссаров. Всё это представляло резкий контраст с идеальным нацистским образом немца — человека чести, уверенного вершителя собственной судьбы — и не могло вызвать особенных симпатий.
В свете этого необходимо разобрать текст известной нацистской брошюры «Унтерменш» («Недочеловек»), которая была издана весной 1942 года ведомством Генриха Гиммлера236. Несмотря на то что издание предназначалось в первую очередь для пропаганды в СС, уже летом того же года брошюру свободно можно было купить в книжных магазинах и газетных киосках Германии. Тираж памфлета в конечном итоге превысил три с половиной миллиона экземпляров.
Предметный научный анализ «Недочеловека» предприняли исследователи И. Ковтун и Д. Жуков в шестой главе книги «Русские эсэсовцы». Их вывод гласит, что «пропагандисты СС не связывали понятие „унтерменш“ со славянами и русскими. „Недочеловеком“ мог быть „большевик“, „комиссар“ и т. д.… Итак, памфлет „Недочеловек“ не являлся руководством по истреблению славян»237.
Вывод этот, однако, на наш взгляд, принять нельзя. Во-первых, историки по непонятным причинам совершенно игнорируют пассаж брошюры, посвящённый примечательному экскурсу в историю России. Согласно принятым в нацистской пропаганде правилам, Россия по большей части именуется здесь эвфемизмом «Восточная Европа», однако из контекста совершенно понятно, о чём идёт речь.
«Бесконечно тянется степь русской территории — это Восточная Европа. Внезапный и резкий контраст, культурная пропасть в сравнении между Центральной Европой и этим огромным пространством. По обе стороны границы одна и та же земля — однако не один и тот же человек…
Для самого человека есть возможность наложить свой отпечаток на территориальный ландшафт. В то время как на немецкой стороне упорядоченное изобилие, спланированная гармония полей, хорошо продуманное размещение сел, по другую сторону зоны непроходимые леса, степные просторы, бесконечные первозданные лесные массивы, через которые пробивают себе путь реки с песчаными отмелями.
Плохо обрабатываемая плодородная почва могла бы быть раем, европейской Калифорнией, а в настоящее время — это заброшенная, запущенная на огромных пространствах земля, которая по сей день катится в бездну культурного нигилизма. Эта земля является вечным обвинителем, выступающим против недочеловека и его господствующей системы»238.
Итак, вина за нынешнее запустение «Восточной Европы» лежит на евреях и коммунистах. Но, как становится ясно далее, они лишь поддерживают и усугубляют упадок в течение последних двадцати пяти лет, а сам этот упадок существовал всегда.
«Восточная Европа, она не поднялась выше нынешнего примитивизма. Она видела лишь хаос, и всё потому, что ей недоставало человека — носителя высокой культуры, гения, который бы систематически управлял её развитием, который бы привнёс цивилизацию в её необъятные богатства, который улучшал бы её плодородные почвы. Конечно же, развитые народы Центральной и Западной Европы хотели заполучить эту
