— Да говорят тебе, что мы с ними уже покончили.

— Не вижу, — недоверчиво заявил Ахмет. — Коли покончили, так почему же кругом все еще продолжается драка? Я вчера из Коканда еле живым выбрался, — прибавил он.

— А все это потому, что, вот, многие рассуждают так, как ты сам. Теперь не время разговаривать, а надо помогать борцам, проливающим кровь за нашу свободу.

— Да чем же помогать? — покачал головой Ахмет: — кроме ножа, которым только дыню резать возможно, у меня другого оружия нет.

— Будет и оружие, — спокойно ответил узбек и затем, обращаясь ко всем, снова заговорил.

— Друзья, нам нельзя терять времени. Басмачи собираются в ущельях Алая. Много царских солдат и офицеров бежало туда с ружьями и пушками. Немало предателей из наших соотечественников пристало к их отрядам. Не будет нам пощады от этих извергов, если мы вовремя не помешаем им собраться с силами. Кто готов следовать за мной, говори! Всё будет: и ружья, и патроны. Теперь нам надо только таких товарищей, которые бы решили умереть или победить.

Кто пойдет со мной? — вызывающе спросил он.

— Я! — раздалось из толпы,

Взоры всех обратились на небольшого, коренастого человека, одетого в драный халат.

Тюбетейка незнакомца съехала на затылок и обнаруживала часть небритой головы. Черная бородка, окаймляя его лицо, придавала ему спокойное, миролюбивое выражение. Только большие черные глаза блестели зловещим огнем непримиримой мести.

— Я пойду за тобой, куда хочешь, — спокойно заявил этот человек. — Они тоже пойдут, — уверенно прибавил он, обернувшись к толпе.

— Пойдем, конечно, пойдем, все пойдем, — раздалось оттуда.

— Так идемте все в медресе! — крикнул оратор. — Там нас уже ожидают наши друзья.

— Идем в медресе! — завопила толпа.

— Пойдем, товарищ, — обратился узбек к стоявшему возле него человеку, — ты первый отозвался на мой призыв, ты со мной и останешься. Меня зовут Аслан Магомедов, а твое имя? — спросил он.

— Меня все зовут Юнуской, — отвечал тот.

Так мало времени прошло с тех пор, когда Юнуска остался один с тяжелым возом среди камышей Сары-су, а столько нового, неожиданного произошло в его жизни.

Набожный и верующий, Юнуска вдруг совершенно потеря*! веру в аллаха.

— Нет бога, — говорил он сам себе. — Будь он па самом деле, то не было бы столько несправедливости на земле.

Бросил Юнуска свой воз среди пустоши и побрел пешком в Наманган.

Началось тяжелое время для арбакеша. Нанимался он в работники к разным хозяевам, бегал тащишкой на базаре. Одно время служил носильщиком на железнодорожной станции. Чего-чего только не испытал за этот период бывший арбакеш.

Лишь по вечерам, когда солнце садилось за Алайские горы, когда на базаре начиналось обычное гулянье и пиршество, тащился туда и Юнуска.

В обществе таких же обездоленных и забитых бедняков просиживал он целые ночи.

Но не в праздной беседе проводили эти базарные часы несчастные страдальцы. Таинственно шептались они друг с другом; что-то роковое, жестокое созревало в их мозгу.

Юнуска был непримиримым врагом богачей. Он дал себе клятву разделаться с ними, как советовал старик там, в чайхане язаванского караван- сарая.

«Всех их, как баранов», часто повторял про себя бывший арбакеш.

Но, вот, наступил долгожданный момент.

В конце октября 1917 года появились на базарах какие-то русские и сарты. Они призывали бедняков к бою с богатыми купцами, захватавшими вместе с русским чиновничеством власть над страной.

Эта русские ораторы не походили на тех русских офицеров и чиновников, которых всей душой ненавидел Юнуска.