— Милый мистер Боб! — страдальчески вырвалось у дочери судьи.

— Ага! — прорычал Ник Кенворти, срываясь с места.

Но Боб Друк, одетый почему-то в костюм железнодорожного проводника, с лихой кепкой на макушке, — молниеносно оглядел комнату, на секунду задержал зрачки на острых зрачках Сорроу, не обратил ровно никакого внимания на мисс Пэгги и вдруг, с самым решительным видом, — протянул Нику Кенворти обе руки для стальных наручников.

— Ну, — произнес доктор Блессинг рано утром, будя спящего человека на диване, — я очень рад, дорогой мистер Кавендроп, что могу сообщить вам приятную новость. Моя служанка достоверно узнала, что засада снята. Вы можете спокойно вернуться домой и высмеять брата вашей невесты. Вы можете отрицать, что были у меня. Но рекомендую вам, дорогой сэр, следить за своим здоровьем и систематически обращаться ко мне!

— О! Буду счастлив! — пробормотал спящий джентльмен, сбрасывая с лица одеяло и обнаруживая веселую, круглую рожицу Боба Друка. — Вы оказали мне столько услуг, что если б я даже сию минуту заболел и лечился у вас по гроб моей жизни, и то, сэр, я не отблагодарил бы вас достаточно.

— Шш! — мягко шепнул доктор. — Ни слова об этом. Одевайтесь, сэр.

Друк не заставил себя просить и через десять минут был готов. Но, когда он протянул своему спасителю руку, тот лукаво улыбнулся и указал ему на стул:

— Еще минуточку, мистер Кавендроп. Может случиться, что враги вас все-таки затравят. Бывали случаи в моей практике, когда недоброжелатели со стороны невесты или жены прибегали к печатной огласке. В этом случае, сударь, вам поможет вот это свидетельство.

Тут доктор Блессинг написал что-то на бумаге и торжественно протянул ее своему пациенту:

— Я осмотрел вас, сударь, и не нахожу в настоящую минуту ничего подозрительного. Эта бумага удостоверяет вашу полную и медицински подтверждаемую пригодность для брачного сожительства. Берите ее, и да сохранит вас судьба от ваших врагов!

Через полчаса Боб Друк, счастливо избежав всяких встреч с полисменами, прибыл в омнибусе на пристань, а через два часа он уже катил в Гамбург. Но это был не оборванный и загнанный Боб Друк, со штанами майора Кавендиша вокруг пояса. Он одет джентльменом, обзавелся парой рыжих бак, принял вид симпатичного шотландского сквайра, а так как в Шотландии недолюбливают не только чужие брюки, но и свои собственные, — Боб Друк спрятал драгоценную реликвию Кавендиша в ручной чемодан. В Гамбурге он пересел с парохода на поезд.

Не доезжая моста через знаменитую Гаммельштадтскую трясину, прославленную гибелью майора, Боб Друк взял свой чемоданчик и проследовал во всю длину международного вагона к тому купе, которое обычно занимает проводник.

— Том, дружище, это я! — шепнул он, постучавшись. — Менд-месс, Том!

Дверь медленно приоткрылась. В нее выглянул белобрысый тощий немец с чахоточными глазами, отнюдь не похожий на веселого Тома- трубочиста.

— Вам что надобно? — осведомился он угрюмо. — Если вы ищете прежнего проводника, так обращайтесь не сюда, а в гаммельштадтскую тюрьму. Он сегодня ночью арестован!

С этими словами немец желчно захлопнул дверь. Друк побледнел от неожиданности. Том арестован! Едва дождавшись остановки, он спрыгнул на платформу Гаммельштадта и оглянулся вокруг. Под вокзальными часами сидел унылый торговец спичками. Друк подошел к нему, размахивая чемоданом.

— Дайте-ка спички! — пробормотал он, бросая ему медяк. Человек молча вынул спичечную коробку, пристально посмотрел на покупателя и протянул ее вместе с клочком бумаги. Друк сунул коробку с бумажкой в карман, отошел в сторону, закурил, не торопясь развернул бумажку…

Чорт возьми! Это была телеграмма Тома. Ехать к Сорроу нельзя!

Друк взмахнул своим чемоданчиком и вошел в буфет. Здесь он заказал себе шотландскую селедку, шотландское виски, шотландский бифштекс и уселся, как можно выше задрав ноги, покрытые шотландским пледом. Между тем продавец спичек, подкинув свой товар на плечи, поплелся к выходу, и, видимо по рассеянности, забрел в телефонную будку, где пробыл не больше минуты.

— Сколько следует? — с сильным шотландским акцентом добивался Боб Друк у вокзального кельнера. — Селедка — раз, виски — раз, два раза, три раза — и бифштекс раз!

Пока кельнер высчитывал, за столик Друка с шумом опустился новый пассажир.

— Очень хорошо, сударь, очень хорошо! — произнес он одобрительным голосом. — Видать, что вы прямо из Шотландии, и к вашему ассортименту, можно сказать, недостает только шотландского брака. Впрочем, может быть, и он у вас не за плечами?[5]