«В 2004 году в Киеве революционеры собрали большую толпу на площади, долго стояли и победили, поэтому и нам, умным, в 2012 году в Москве нужно собрать большую толпу, долго стоять, и мы победим!».

«В 2014 году майдауны захватывали правительственные здания в Киеве и победили. Значит и нам в Донбассе нужно захватывать правительственные здания, и тем победим!».

«В Крыму провели референдум и победили. Значит и нам нужно провести референдум, и мы победим!».

«В 1991 году на референдуме, обосновавшем отделение Украины от СССР, был поставлен вопрос о признании акта о независимости Украины, значит и нам на референдуме в Донбассе нужно поставить вопрос о признании акта о независимости Донецкой республики!».

«В прошлом году мы с мужиком сажали пшеницу, и умный мужик взял себе вершки, а не корешки, и был сыт. В этом году мы посадили репу, значит мне, как умному, нужно взять с репы вершки, а не корешки, и я тоже буду сыт!».

Впрочем, последний пример не из области политики, а просто в подтверждение того, что считать себя умным не запретишь!

Вот исходя из наличия на Донбассе таких умных революционеров, мне и приходится рассматривать только маразм происходивших событий.

Что в этих условиях Кремль, для которого поражение пророссийских сил Донбасса будет огромным ударом по тому престижу, о котором кремлевские сидельцы мечтают, должен был бы внятно посоветовать вождям восставшего Донбасса?

1. Отложить все мечты и разговоры о России и даже о независимости Донбасса до более удобного случая. Целью восстания выбрать наиболее общую цель, которая принципиально охватывает все возможные варианты целей: «БОРЬБА ЗА ПРЕДОСТАВЛЕНИЕ НАРОДУ ДОНБАССА ПРАВА САМОМУ ОПРЕДЕЛЯТЬ СВОЮ СУДЬБУ». Все! На вопрос: «Вы хотите отделиться от Украины и присоединиться к России?», — отвечать: «Это народ решит, когда получит возможность сам определить свою судьбу! А сначала он должен получить такую возможность. Киевская хунта ему такую возможность не дает, вот поэтому мы ее и считаем ее врагом народа!». И так отвечать на все вопросы — о языке, о налогах и прочем. Вот такой совет должен был бы последовать из Кремля, раз уж он не может ввести войска.

Если бы вожди в вопросах цели восстания не брали себе право решать за весь народ, то они уже стали бы близки и массам аполитичного населения.

Теперь об этом.

2. В условиях отсутствия за спиной опоры в виде Запада, как у фашистов Киева, или «вежливых людей», как у восставших Крыма, массы населения Донбасса являются единственной опорой, единственной защитой восставших, единственным источником законности их действий. Тут ведь иных вариантов нет — либо у тебя за спиной сильный дядя, либо народ, если никого нет, то ты в вакууме и дело времени, когда ты окончательно задохнешься.

Поэтому вождям восстания надо было делать все, чтобы сблизиться с массами и убедить массы поддержать восставших хотя бы тем, на что массы способны, — голосованием и участием в восстании деньгами. Поскольку каждый отдельный обыватель труслив до тех пор, пока не увидит, что «так делают все», то голосование нужно было делать тайным, но так, чтобы массы верили в его результаты. А участие деньгами вводить минимальное, чтобы участвовали все.

Да, может случиться так, что не в каждом городе у восставших будет большинство при голосовании, но этот риск был гораздо меньше того, на который пошли восставшие, начисто игнорируя народные массы и опирающиеся только на активистов.

Время от начала восстания на Донбассе уже измерялось месяцами, хунта уже президента успела избрать, а на Донбассе властвовали «избранные на вече» «народные мэры» и «народные губернаторы». Даже благожелательная российская пресса брала эти должности в кавычки, а противников восставших боялась называть тем, кем они являлись и являются, — карателями. Избирательные участки на Донбассе были, люди, умеющие на них работать, — были, наблюдателей за выборами можно было определить по жребию. Почему же было не избрать этих мэров всенародным голосованием? Начать, хотя бы, с небольших городов, с того же Славянска.

Вот об этом обязаны были идти от Кремля советы. Говоря «по-умному», Кремль обязан был дать советы по легитимизации вождей восставших.

(Затем, когда уже миллионы граждан сбежали с Донбасса, какие-то выборы были проведены, но по тому, как были отсечены все партии и кандидаты, оппозиционные «панам атаманам», по тому, что персональные состав кандидатов не был известен, по тому, что никакие подробности выборов (зарегистрировано избирателей, явилось и т. д.) не стали известны, было понятно, что это до крайности «филькины» выборы и, как становится понятным, их значение равно нулю для признания народом власти донецких атаманов своею).

Второе, что было очень важно, нужно было убедить народ платить добровольный налог на содержание ополчения и восставших. Решение об это, как я уже писал раньше, можно было принять на местных референдумах городов или районов, в конце концов, на вече — на митингах. Повторю, что тут деньги были важны в десятую очередь, тут был важен сдвиг психологии обывателя. Если он добровольно заплатит хоть что-то (а не с него сдерут вооруженные люди), то тот, кому он заплатит, уже не будет для него совсем чужим. И обыватель будет чувствовать, что поступает, «как все», и ополченцы будут чувствовать себя защитниками народа не потому, что им так хочется думать, а потому, что это действительно так, и подтверждается тем, что народ Донбасса их содержит.

Кроме того, все это имело бы огромное влияние и на обывателя в остальной Украине. При таком положении хунта уже не смогла бы объяснять свою