кодексов и других законодательных актов он по каждому пустяку с вопросами обращался к другим следователям. Пришлось напомнить ему, как он сдавал экзамены, не имея знаний. Вскоре он понял, что работа следователя ему не под силу, и уволился из органов внутренних дел. Правильно сделал. Таким не место в органах правопорядка.

После года работы мне присвоили первое офицерское звание — младший лейтенант милиции. Мой напарник, участковый Козик, имел такое же звание. После окончания второго курса университета, руководство горотдела милиции в июле 1962 года предложило мне перейти на следственную работу — оперативным уполномоченным дознания второго отделения милиции на территории поселка шахты «Красная звезда». Я согласился. В то время в органах внутренних дел еще не было следственных подразделений (они образованы год спустя — в июле 1963 года), а органы дознания расследовали кражи, грабежи, разбои; мошенничества против личного, государственного и общественного имущества; хищения государственного и общественного имущества; спекуляцию; обманы покупателей, подделки документов; хулиганства, причинение средней тяжести (менее тяжких) и тяжких телесных повреждений; содержание притонов разврата и сводничества, распространение порнографии; уклонение от уплаты алиментов; самогоноварение; дорожно-транспортные происшествия и другие, составлявшие подавляющее большинство совершаемых преступлений в стране. Другие виды преступлений в зависимости от подследственности, установленной уголовно-процессуальным законодательством, расследовались следователями прокуратуры, КГБ и военной прокуратуры. Впоследствии следователям органов внутренних дел передали для расследования дела о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, и о должностных преступлениях, связанных с хищениями социалистической собственности. Прокуратура имела право принять к своему производству и расследовать любое уголовное дело, но она этим себя не утруждала. У следователей ОВД одновременно в производстве было по двадцать-тридцать и больше уголовных дел. Некоторые следователи (особенно молодые) не выдерживали такой огромной нагрузки и ежедневной работы по десять-пятнадцать часов и переходили в другую службу или увольнялись.

Итак, с лета 1962 года началась моя следственная работа, которая длилась до конца службы в ОВД и выхода на пенсию в апреле 1990 года. Были предложения перейти работать в ОБХСС, заместителем начальника РОВД, но я от них отказывался. Оперативная работа мне нравилась. Но не хотелось работать с агентурой, где находился далеко не порядочный контингент, способный ради личной выгоды на нечестные и противозаконные поступки. Кроме того, оперативный работник подчинен руководству отдела и зависим от него при принятии решений. А руководители ГОРОВД подчинялись вышестоящему начальству, партийным и советским органам на местах, не всегда действовавшим в соответствии с законом в интересах государства и общества. Начальникам ГОРОВД в таких случаях приходилось лавировать между законом и мнением (устными указаниями) секретарей горкомов, райкомов компартии и председателей горрайисполкомов или же уходить с работы. Такая зависимость милиции и других правоохранительных органов действовала снизу доверху. Подобное положение противоречиво моим идеалам, поэтому должность руководителя РОВД меня никогда не прельщала.

Следователь и начальник следственного подразделения при расследовании уголовных дел и принятии решений по ним обязаны руководствоваться только законом и своим правосознанием. Поэтому любой следователь, хорошо знающий закон, постановления высших партийных органов о строгом соблюдении социалистической законности в соответствии с ленинскими принципами и ничем не запятнавший себя, мог не считаться с незаконными мнениями партийных и советских органов и самостоятельно принимать решения. Такое правовое положение следователя меня вполне устраивало, а в отношении компромата был спокоен. Никогда я не использовал служебное положение в своих личных целях, как и подавляющее большинство следователей, с которыми приходилось общаться и работать. Конечно, в семье не без урода, но от таких избавлялись. По сравнению с другими службами ОВД, образовательный уровень следователей был высоким. Все имели высшее юридическое образование или же заочно заканчивали учебу в вузах. Находиться и общаться в таком коллективе легко, возникающие вопросы решались быстро, в спокойной обстановке, высокомерия никто не проявлял.

Моего предшественника, дознавателя второго отделения милиции Игоря Гнеушева перевели дознавателем горотдела милиции с предоставлением ему квартиры в центре города. Мне предоставили его двухкомнатную квартиру с удобствами в многоквартирном доме на квартале «Б» (потом назвали кварталом Победы) между шахтами «Красная звезда» и № 3-бис. В эту квартиру мы с детьми переселились, а отец с матерью остались в нашем доме на шахте № 4–9. Уголь и дрова для отопления дома зимой, сено для коровы заготовлены. В выходные дни я их навещал и оказывал необходимую помощь. Рая устроилась работать горным мастером по вентиляции на шахте 3-бис. Петя и Вова устроены в детский сад вблизи нашего дома, а потом стали учиться в средней школе шахты «Красная звезда».

Гнеушев ознакомил меня с практической работой дознавателя при расследовании уголовных дел, оставил образцы и бланки процессуальных документов и передал неоконченные дела. Началась моя самостоятельная, в рамках закона, работа по уголовным делам.

Раскрытие и расследование преступлений начиналось с момента выезда вместе с оперативными работниками уголовного розыска и участковым милиции на места происшествий, их осмотра и процессуального оформления. Эта работа проводилась в тесном взаимодействии с замначальника второго