позабыть о фундаментальных принципах справедливости, таких как зарплата, на которую можно прожить, и достойные условия труда. Она в силах убедить потребителей пренебречь возможными загрязнениями и ущербом, который наносится природе и экологии. Она подпитывает одно из величайших и сильнейших желаний человека – быть красивым. Но означает ли это, что люди стали жертвами моды? Нет. Французский психоаналитик Жак Лакан говорит, что мы являемся добровольными участниками моды, движимые потребностью в интеграции⁸². Мы хотим вписываться в общество, поэтому следуем моде. Это наш собственный выбор.

Представим современный образ идеальной фигуры. Худое и тем не менее здоровое тело с намеком на мускулы. Тело, получить которое можно только в результате изматывающих тренировок и суровой диеты. Неудивительно, что это мало кому удается. В итоге многие испытывают недовольство собственной фигурой и, как следствие, страдают от низкой самооценки. Но из-за этого идеал может стать непопулярным и подвергнуться критике большинства. Основным источником данного образа являются модная индустрия и СМИ. Они отдают ему предпочтение, поэтому их обвиняют в создании совершенного и недостижимого образца. Но что важно в этой связи и о чем многие забывают: мода не является исключительно внешним фактором. Она воздействует также на внутреннее состояние человека – участвует в работе сознания, в выстраивании самоидентификации. А это означает, что не только мода способна влиять на самооценку: все может быть и наоборот. Идеал тела, которое мы полностью контролируем, не обязательно навязан нам средствами массовой информации. Он вполне мог возникнуть в наших головах как визуальное выражение личных качеств, столь ценимых сегодня: образ целеустремленного, дисциплинированного человека с железной волей.

Обратимся к истории. Совершенное тело далеко не всегда напоминало гибкий, но сильный росток бамбука. Фигура, как песочные часы, женщины с мальчишеской конституцией, накачанные атлеты, субтильные мужчины, полные дамы, маленькая грудь, большой бюст, длинные ноги, широкий разрез глаз, осветленные брови. Единственная постоянная черта идеала – мужчина должен быть ростом выше женщины. В остальном тело похоже на комок глины, который мы моделируем и украшаем в соответствии с тем временем, когда нам выпало жить. «Истинное содержание концепции одежды – это человеческое тело. Ему уготована некая судьба. Это не просто люди с большими головами и хрупкими конечностями, широкими плечами и узкими бедрами, высокой грудью и широкой спиной. Это субъекты, которые хотят противоположное тому, что они имеют. И если тело не подходит к имеющейся одежде, его переделывают. Точкой опоры, о которой говорил Архимед, является не тело и не одежда, а мода»⁸³. Так написал датский преподаватель искусств Рудольф Бробю-Юхансен в книге «Тело и одежда», вышедшей в 1950-х. Может показаться, что, с точки зрения Бробю-Юхансена, мода служит единственной прочной основой, но это не означает, что она является константой. Однако данное утверждение не свидетельствует и об обратном. Мода – единственное надежное доказательство того, что все меняется.

Потребность вылепливать себя – константа. Потребность подражать образу идеального человека – константа. Потребность зарабатывать деньги в индустрии моды – константа.

А вот представление об идеальном человеке – переменная. Почему? Да хотя бы потому, что идеи, которыми руководствуется общество, трансформируются. Меняется то, о чем мы думаем.

В Древней Греции идеалом был здоровый дух в здоровом теле. Драпированные одеяния красиво повторяли очертания тела. Когда в XVII веке художник Питер Пауль Рубенс изобразил идеальную женщину полнотелой, это, как считается, стало его ответом на войны, бушевавшие вокруг. Голодные времена породили идеал упитанной дамы. После Великой французской революции все начали избавляться от корсетов. В моду вошел более демократичный костюм. Неоклассические платья эпохи Джейн Остин – с высокой талией и свободным кроем, не стеснявшим дыхание, – получили повсеместное распространение. Образ совершенного человека постоянно подстраивается под наши мысли, идеи и восприятие того, что происходит вокруг нас. Мода, в сущности, возникает как следствие нашей деятельности. Это визуальная реакция, которая служит выражением образа человека как осознанного социального существа.

Итак, модная индустрия является своеобразным ответом. Она подслушивает диалог между внешней и внутренней стороной индивида. Она видит и интерпретирует то, что происходит внутри и снаружи, и превращает это в большой бизнес. Люди – не жертвы моды, но и мода – не лакей, прислуживающий человеку. Они существуют в симбиозе, словно лишайник. Не столь важно, кто здесь является грибами, а кто водорослями – речь идет о дуализме, взаимодействии, мере участия и общих обязательствах. Люди и индустрия в равной степени несут ответственность как за производство, так и за потребление одежды. Процесс был запущен внутренними желаниями и потребностями личности. Но теперь он развил такую скорость, что превратился в самостоятельную силу. Внутренние демоны человека – жадность и тщеславие, к примеру, – выросли до таких размеров, что их уже невозможно контролировать. Поэтому кажется, что индустрия моды сильнее, чем сам индивид, что он превратился в ее раба, даже если это не так.

Фотограф Билл Каннингем из The New York Times увидел истинную роль человека в развитии моды. «Привет, это Билл Каннингем на улицах Манхэттена, – говорит он хриплым, скрипучим и надтреснутым от старости голосом в еженедельном интернет-шоу «На улицах» (On the Streets). – И вот что я вам скажу. Показы мужской моды в Европе только что закончились, но настоящий подиум находится