Он был на том же месте, где ему и полагалось -- то есть торчал из досок деревянного настила между двумя складами со смолистым лесом. Дойл нагнулся за ним -- и едва сдержал возглас торжества. Кинжал не попал в ведьму, но прихватил кусок от подола ее платья. Лоскут был небольшим, с ладонь: дорогой темно-синий зианский лен с золотой оторочкой. Такое платье стоит годового заработка какой-нибудь молочницы или торговки мясом. Ведьма действительно из благородных, да еще и не бедная. К счастью, можно было почти наверняка исключить из списка подозреваемых леди Харроу -- она была ниже ростом и носила либо шерсть, либо, в торжественных случаях, эмирский шелк. Кроме того, ее рыжие волосы были бы слишком заметны даже в тумане -- ведьма была темноволосой.

Врата города открылись только вчера, и лорды с женами и дочерями побоятся сразу ехать в столицу. Значит, искать нужно среди тех, кто оставался на время чумы: всего восемь или девять леди, включая миледи Штриг пятидесяти пяти лет отроду и леди Стей, немного моложе, но страдающую от излива воды в ноги и передвигающуюся исключительно на носилках или в паланкине.

С небывалой легкостью Дойл вскочил в седло и дал коню шпор -- он перевернет каждый дом, но ведьма будет схвачена до захода солнца. А завтра в полдень, безо всякого королевского суда, ее выведут на площадь и казнят через потрошение и сожжение. И, проклятье, Дойл не собирался быть милосердным и позволять удушить ее перед костром.

Шеан только пробуждался, когда Дойл и шестеро теней выехали из замка и требовательно постучались в дом лорда Миарна. Полный улыбчивый мужчина вышел в гостиную через десять минут, причем уже был одет в парадное платье.

 -- Лорд Миарн, оставайтесь здесь и будьте спокойны. Мы должны немедленно осмотреть все платья вашей жены и дочери.

 -- Н-но... -- начал было лорд, но быстро вспомнил, с кем говорит, и почтительно поклонился.

Обе женщины еще спали в своих постелях, когда тени начали перетряхивать сундуки и корзины прачки в поисках синего платья из зианского льна. Леди Миарн начала браниться, ее дочь завизжала и спряталась под одеяло и не вылезала из-под него до тех пор, пока обыск не закончился -- ничем.

Следующим стал дом милорда Штрига, у которого помимо величественной старухи-матери была еще и дочь, бледное запуганное создание с волосами мышиного цвета. Разумеется, у нее не нашлось ничего подобного этому платью.

Уже направляясь к дому следующего лорда, Дойл остановился, жестом веля теням тоже подождать. Какая-то мысль крутилась в голове назойливой весенней мухой. Дочь Штрига не подходила, так же, как и жена и дочь Миарна, потому что они всегда были под присмотром отцов и мужей. Эти леди могли носить двадцать платьев зианского льна, но не сумели бы выбраться из дома незамеченными. Ведьма не стала бы жить под таким гнетом. Она наверняка пользуется большой свободой.

Дойл впился в ладонь отросшими за время болезни ногтями. Только одна бездетная одинокая вдова оставалась в Шеане на время чумы. Леди Харроу пользовалась абсолютной свободой, могла выходить ночью из дома, бывать там, где пожелает. С ней в доме жили только двое старых слуг, безусловно ей преданных. Но сбежавшая ведьма была темноволосой. И носила благословенный зианский лен, которого избегала леди Харроу.

Назойливая мысль все стучалась и стучалась, пытаясь вырваться наружу.

Леди Харроу ходила там, где хотела, он встречал ее много раз в тех местах, где ей не стоило находиться. Она без страха забиралась в доки, величественно входила в замок и в его личные покои, гуляла одна по улицам Шеана.

Коридор замка встал перед глазами Дойла как наяву. Была еще одна женщина, которая ходила одна в неположенных местах. Она прибыла ко двору почти в то же время, что и леди Харроу. Она оставалась в городе во время чумы. И единственный, кто мог бы ее контролировать -- ее отец -- был слабым и безвольным человеком. Но даже если он и мешал ей, она устранила помеху. Потому что ее отец не пережил чуму.

Не нужно было обыскивать дома почтенных лордов. Дойл знал имя ведьмы.