похожим на заклинание, и тебе проткнут горло. Причем ты не умрешь -- не сразу, по крайней мере. Но не издашь больше не звука. Поняла? Моргни.

Старуха моргнула, из-под морщинистых век заструились слезы, прочертившие две светлые дорожки на серой коже. Щелкнул крюк намордника, и старуха начала судорожно хватать ртом воздух.

-- Кого ты призывала на площади?

-- К-королеву, -- проскрипела она. -- Нашу королеву, которую мы так долго ждали.

-- Королева далеко от города.

Старуха не то закашлялась, не то засмеялась:

-- Жена короля? Она не королева и не будет ей. Настоящая уже здесь. Она придет и защитит нас.

-- Кто она? -- Дойл мгновенно понял, кого имеет в виду старуха -- ту самую могущественную ведьму, которая прибыла в Шеан. Сбежала ли она от чумы? Или затаилась, окружив себя заклятиями?

-- Она прекрасна, как лунный свет, -- старуха опять закашлялась, и теперь Дойл понял, что это именно кашель, а не смех. -- Она луна возле короля- солнца. Она придет, и ты сдохнешь, выкормыш гадюки.

-- Кто она? -- повторил Дойл, поднимаясь с табурета. Не испытывая уже ни отвращения, ни презрения, он схватил старуху за подбородок и повернул ее голову в сторону стула с железными шипами. -- Говори, или посажу туда!

-- Она придет, -- старуха вдруг улыбнулась, обнажив пустые голые десны, ее взгляд стал слишком внимательным и осмысленным, но сразу же потух, и она рухнула вниз под тяжестью своего тела, с хрустом вывернулись руки в плечах. Дойл со странным трепетом приподнял ее голову, приоткрыл веко, тронул голую и еще теплую шею, а потом развернулся и пошел прочь -- она уже никому и ничего не скажет ни под какими пытками.

Зачинщики погрома его уже мало занимали -- он опросил их по очереди быстро и почти бездумно, едва осознавая, какие вопросы задает и какие ответы получает -- сказывались сутки без сна. Только однажды он был вынужден собраться с силами -- когда в одной из камер обнаружил Шило.

-- Я говорил тебе, -- он наотмашь ударил одноглазого ворюгу по щеке, -- не попадаться!

Шило потер щеку и сказал мрачно:

-- Высокий господин сердится. Но у меня важное дело.

-- Слать записки ты уже разучился?

Бандит помрачнел еще больше:

-- От чумы подох мой парнишка-грамотей. В два дня скопытился.

Дойл вытянул руку и оперся о стену -- ноги его держали с трудом, но показать слабость перед Шилом было нельзя.

-- Говори.

-- Я как сбежал ночью, пошел кой по каким делам. Вдруг вижу -- валяется чтой-то. Рассмотрел -- кошка. Черная, с жирной шкурой, проткнутая насквозь.

-- Что ты хочешь сказать?

-- А я смекнул, высокий господин, что по нынешним временам если б кто кошку убил, он бы ее враз и сожрал бы. Кому надобно кошку убивать, а опосля выкидывать?

-- Хорошо смекнул, -- медленно произнес Дойл, -- а к страже в лапы сунулся глупо. Кошку принесешь к ночи на старый склад, я взгляну. Деньги получишь тогда же. А пока -- чтобы духу твоего здесь не было.

Дойл вышел, ненадолго оставив решетку открытой, а обернувшись, увидел, что камера уже пуста.

В своих покоях он без сил упал на кровать, успев только пробормотать, что должен встать к обеду, и сразу же провалился в густой черный сон без сновидений -- слишком короткий, как ему показалось. Голос Джила разбудил его слишком быстро.

-- Вам пора собираться, милорд, обед уже скоро, -- очень жалобно проговорил мальчишка. Все тело ломило, как будто от горячки или лихоманки. Дойл поморщился, но усилием воли поднял себя с постели -- что бы там ни было, Эйриху стоило узнать о ночных событиях во всех подробностях и как можно раньше.

На обед Дойл все-таки опоздал -- усталость сказывалась слишком сильно, и он с большим трудом оделся и привел себя в порядок. В теле ощущалась неприятная слабость, голова болела как с похмелья. Чтобы прийти в себя, он выпил залпом два кубка холодной воды, но это не слишком помогло.

Войдя в зал, он сразу же направился к Эйриху, только коротким взглядом скользнув по сидящей на другом конце стола леди Харроу и лишь слегка ей улыбнувшись.

 -- Вот ты где, -- шепотом сказал Эйрих и добавил громко: -- мы рады вам, дорогой наш брат.

 -- Прошу простить за опоздание, ваше величество.

Дойл сел на свое место, подвинул было к себе блюдо с мясом, но так ничего и не взял, вместо этого наклонился к брату и коротко рассказал о ночном погроме, пожаре и предстоящей публичной порке всех причастных.

 -- Ты думаешь, это нужно? -- нахмурился Эйрих. -- Люди напуганы...