заговорил Люк, и Лина почувствовала, как резко закружилась голова, а слова его начали доноситься до нее словно издалека. — Если станешь показывать характер, то тоже скоро покинешь этот дом, но вот за дальнейшую твою жизнь я не ручаюсь. Возможно, ты и не рада будешь, что я сохраню тебе ее. В моих силах многое, и ты должна это знать!

Люк замолчал, и постепенно в голове Лины прояснилось, как и вернулась четкость зрению. — Ты сейчас колдовал, что ли? — голос дрогнул, когда она задавала вопрос.

— Самую малость, — усмехнулся Люк. — Чтобы ты не забывалась. Послушай, Лина, — как-то вдруг изменился он, став более человечным, что ли, стряхнув с себя все наносное и величавое. — Просто делай так, как я тебя прошу. И я отблагодарю тебя очень щедро, по-царски. Хочешь знать, почему именно ты? Да потому, что в моем мире в женщине больше всего ценится естественность. А из всех кандидаток именно ты мне показалась такой.

Несмотря на твою скорее холодную красоту, в тебе очень много теплого и человечного. И отцу ты понравилась. Поможешь мне получить артефакт и можешь считать себя свободной. Захочешь еще какое-то время играть здесь роль моей любовницы, буду только рад.

Артефакт… Почему-то каждый раз при его упоминании, в душе Лины рождалось что-то темное и нехорошее. Это ощущение сохранялось не долго, оно словно предупреждало о чем-то.

— Но твой отец не поверил нам, — тихо отозвалась она, проникнувшись его искренностью, которую наблюдала впервые. — И он требует от нас невозможного.

— Не страшно, — откинулся на спинку стула Люк. — Время есть, я что-нибудь придумаю. Так мы договорились? Ты сегодня не подведешь меня у мэра?

— Договорились, — кивнула Лина. Меньше всего ей самой хотелось устраивать концерт на публике. — Но при одном условии, — вспомнила она, о чем хотела поговорить с Люком.

На ее просьбу найти Кате какое-нибудь приличное место, Люк отреагировал довольно спокойно. Можно даже сказать, что подошел к этому профессионально — задал несколько вопросов: что Катя умеет делать, какая она по характеру, как выглядит… В итоге пообещал к концу следующей недели дать ответ, который, скорее всего, будет положительным.

— А теперь я должен взглянуть на твой гардероб, — заявил Люк, когда завтрак подошел к концу.

— Зачем? — опешила Лина.

— Чтобы выбрать платье, в котором ты сегодня пойдешь к мэру, — вполне по-человечески, без ехидства, улыбнулся он. И таким, по-мальчишечьи веселым, лицо его Лине понравилось. — А еще ты должна позвонить Оксане, чтоб она занялась твоим стилем на вечер. Макияж, прическа… ну и все, что там у вас нужно делать.

Лина не могла сказать, что настроение ее резко испортилось, но отчетливо поняла, что это воскресенье — не станет выходным днем.

Для приема из всего того гардероба, что она и сама еще не успела изучить, Люк отобрал самое экстравагантное на взгляд Лины платье. Во-первых, алый цвет уже сам по себе смотрелся вызывающе, а во-вторых, если спереди платье выглядело вполне прилично — на стоечке, подпоясанное широким поясом в талии, то сзади была разве что юбка от платья, а вся спина оказывалась голой.

— Думаю, в нем ты затмишь всех, — небрежно бросил платье Люк на кровать.

— А я должна это сделать? — с сомнением разглядывала Лина наряд.

— Естественно! Ты же моя любовница.

Как же это неприятно звучит! Ну сказал бы подружка, на крайний случай. Все же не так оскорбительно было бы.

— Не за чем повторят это в сотый раз, — ответила Лина. — Если твоя любовница должна выглядеть вульгарно, то я не против этого платья.

— Вульгарно? — рассмеялся Люк. — Ты смотри Оксане этого не скажи, не переживет. Я тебе покажу, что значит вульгарно, — вмиг посерьезнел он. — Да ты и сама поймешь, увидев на приеме, как одеваются некоторые особы из высшего общества.

Когда Люк ушел, Лина позвонила Оксане и получила четкие инструкции отдыхать до обеда, потом плотно поесть и не менее двух часов поспать. Все это, оказывается, было необходимо перед приемом, чтобы цвет лица был приближенным к идеальному, без единого следа усталости, чтоб не испытывать даже намека на сонливость. Оксана давала наставления так, словно эта часть подготовительных к приему мероприятий считалась разве что не основной, и относиться к ней следовало, как к работе. Теперь становилось понятным, почему светские львицы выглядят такими холеными. Не только заслуга дорогих салонов красоты в этом, а выматывающей «работы» — давить на массу. Все бы это рассмешило Лину, если бы не казалось настолько грустным. А мать ее оставила здоровье на заводе, впахивая в три смены. Да и сама она частенько не высыпалась, когда возвращалась из бара за полночь, а на утро ее ждала новая смена.