на Новгород бы не шли и гнев свой отложили. Василий Васильевич челобития этого не принял и, вступив в землю новгородскую, не медля ни часу, отпустил воевод своих – князя Ивана Васильевича Стригу-Оболенского и Федора Васильевича Басёнка на Русу, что лежит к югу от Ильмень-озера. Там же о нападении низовских полков и не мыслили. Сами государи пошли к северному краю озера, к Новгороду, со всей силой, конной и пешей, пушки и пищали с собой повезли.

Но, дойдя до яма[138] Яжолбицы, по совету Ивана снова стали здесь станом всего в ста верстах напрямую от Новгорода.

– Пусть, – говорил на военном совете юный соправитель, – мыслят новгородцы, что мы токмо с полуденной страны идем, и шлют туда все силы свои. Мы же, разослав дозоры и лазутчиков, ждать будем. Когда же они Басёнка и Стригу теснить начнут, а те отходить будут, мы изгоном пойдем к Новугороду и обложим его всей силой.

– А Басёнок-то со Стригой куда? – спросил Василий Васильевич.

Иван задумался и через несколько минут молвил резко:

– Товаров и полону им не брать, а разделиться надвое. Пусть Стрига с боем отступает к нам, на плечи собе возьмет новгородцев-то. Басёнок же, у которого конники лучше и проворней даже татарских, пусть в тыл врагу забежит и покою ему не дает ни днем, ни ночью.

Молчали все долго, иногда только то там, то тут перешептывались, но сказать громко о думах своих не решались – не уверены были. Наконец Василий Васильевич, обратясь к сыну, сказал:

– Ладно, Так и сотворим все, как ты, государь, сказываешь. Токмо за Басёнка и Стригу отсель трудно решать. Опричь полона им ни о чем приказывать не надобно. Им видней, а может, они и разобьют новгородцев-то? Не отступать от них, а сами гнать их будут. Мы же тут подождем, как все обернется.

Воеводы московские Басёнок и Стрига, как снег на голову, пали на град Русу. Многое множество богатства они взяли, ибо жители града не успели выбежать, да и товаров своих схоронить в тайниках. Воеводы же, со всего града сани и даже телеги собрав и коней всех у горожан захватив, великие обозы с добычей составили и к своим государям вместе с полоном отправили.

И от корысти в такую слепоту впали, что всех людей своих с обозами теми отпустили. Остались только сами воеводы да подручные их, дети боярские, с малым числом конников, без которых им обойтись нельзя уже было. Отпустив обозы верст на двадцать вперед, потому шагом они шли, собрались воеводы и сами к государям ехать, чтобы добычей своей похвастаться. На коней уж садиться стали, как видят: дозорные к ним один за другим скачут.

Прискакал первый, сказывает воеводам втайне:

– Рать вельми великая идет новгородская. У них доспехи железные, как у немцев проклятых, и копья такие же долгие.

Переглянулись воеводы.

– А сколь их? – спросил Стрига.

– Семен Иваныч-то наш полагает, тыщи три будет.

Белыми стали воеводы. Поманил Басёнок одного из детей боярских из стражи своей, широкоплечего мужика, уже с проседью.

– Сколь у нас, Митрич, конников осталось всего? – спросил он.

– Коло сот восьми будя, – ответил тот.

Молчат воеводы. Дрогнули скулы у Стриги.

– Что сотворим? – спрашивает он у Басёнка. – Ежели бежать нам, то от государей своих погибнем, понеже виной своей, корысти ради, воев своих отпустили.

– Князь-то распалится, – молвил Басёнок. – Не миновать нам смертной казни. В гневе он пощады не знает.

– Ну ежели бы один он, оправили бы грех свой, а Иван… – Тот глазищами токмо пронзит, все вызнает.

– Змеиный глаз у него.

– Зато и мудрость змеиная – зазря зла не содеет. Отец-то ему внимает. Заступником перед отцом бывает.

– А за вину? Полон ведь брать не приказано.

Ничего не отвечает Басёнок, только рыжие брови его от волнения играют и руки слегка дрожат.

– Брате мой! – молвил он наконец. – Лучше помрем все за правду, за государей своих!

Обнял его Стрига и воскликнул:

– Бить будем ворогов за измену и воровство их!..

А на горизонте уже зачернели в снегу цепи конников вражеских. Оглядел Басёнок окрест себя – плетни кругом да заборы, суметы большие снежные. Развернуться коннице негде. Загорелся вдруг Федор Васильевич и крикнул дерзко, почти весело:

– Что нам гадать-то! Снявши голову, по волосам не плачут. Нету у нас выбора. Коли живы будем – не умрем! Чего на свете не бывает? Побьем еще новгородцев-то.

Князь Стрига, прищурясь, глядит на медленно подъезжающих новгородцев, усмехается он, видя, как неуклюже сидят новгородские конники, как не знают, по неуменью, куда деть длинные копья, которые мешают им конями править.