забытые песни, навевают крылами дивные, сладостные сказки.

После разгрома войска царевича Салтана, Седи-Ахматова сына, поход ратный на Новгород решен был обоими государями. Великий князь Василий Васильевич отослал новгородцам грамоты с объявлением войны. Января же семнадцатого, накануне похода, беседа была у государей с боярами ближними в покоях Василия Васильевича. Разговоры вести начал Иван о набегах татарских, о войнах постоянных с ними.

– Понятны мне все обычаи татарские, – сказал он, – от скудности сии грабежом живут. Опричь коней, баранов да воинского снаряжения у них ничего нет.

– Конем да копьем жив татарин-то, – подтвердил Василий Васильевич. – На коне он воюет, коня ест, пьет кумыс из кобыльего молока и водку из него же делает, а прочее все грабежом добывает.

– Пошто ж новгородцы воюют?! – воскликнул Иван. – У них ведь все есть. Богаче нас живут…

– Из жадности, – молвил князь Юрий Патрикеев. – Ишь ведь куда долгие свои руки протянули. На всем Заволочье [136] дань берут: соболей и серебро из Югорской земли и Сибири, а из других мест – и соболей же, и белку, и куницу, и горностая, и птицу ловчую: белых кречетов да соколов и всякое добро. А мы им что кость поперек горла! Заглонуть-то – глотка мала, вынуть же – силы не хватает.

– Коль могли бы, – смеясь, заметил Василий Васильевич, – так не токмо они дани бы печорской нам не платили, а и нас бы давно съели.

Иван напряженно думал, все еще ясно не понимая, как новгородцы силу такую забрали, а вот Москва все же их бьет и дань с них берет.

– Пошто же так, – спросил он с недоумением, – они все из чужих рук берут?

– Как и татаре, – живо ответил Курицын, – токмо война у них другая, – татарин-то сам всех бьет – стрелой, копьем да саблей, а новгородец рублем разбойничает.

Василий Васильевич презрительно усмехнулся и молвил:

– Новгород-то и князя собе нанимает!

Иван расправил складки на лбу и сказал громко и отчетливо:

– Яз уразумел, в чем сила Новгорода, а вот в чем у него слабость – еще не ведаю. У татар, как и у нас, от межусобий трещина по всей Орде.

– А мы, – живо вмешался Василий Васильевич, – ту трещину прорубим шире, елико сил хватит, стравим татар меж собой, как собак.

Иван поморщился и, когда отец замолчал, настойчиво спросил:

– Где и какая у новгородцев трещина есть? Ныне ведь воевать нам с ними.

Бояре и воеводы значительно переглянулись и почтительно смолкли, думая о том, какой ответ дать.

– Ратное дело у них плохо… – молвил воевода Басёнок, – воев настоящих у них нет. Вот откупиться они всегда могут, богаты ведь казной несметной.

– Верно! – зашумели бояре, но князь Василий молчал.

Слушая сына, он насторожился и чего-то ждал необычного. В лице его были тревога, надежда и гордость.

– Трещина у них, – заговорил густым голосом князь Иван Ряполовский, – в том, что хлеба у них своего нет. От нас, с Низовских земель, хлеб-то к ним идет. Мы же да Тверь, что в Москву дверь, можем хлеб до новгородцев не допускать. Ясак их отбивать можем, торговлю у них зорить, земли их пустошить.

Иван снова нетерпеливо свел брови, но сказал ровно и спокойно:

– Сие все, мыслю, истинно, но не сие главное-то. Новгородцы могут с татарами, с Литвой и Польшей против нас пойти все вместе. Нам же надобно ведать, где у них такая трещина, которой им не скрепить. Сыскать, пошто зло у них меж собой и чем раздор их доржится.

Снова переглянулись все бояре и воеводы, но сказать в ответ ничего не могли. Только молодой подьячий Федор Васильевич Курицын, тряхнув кудрями, сказал с уверенностью:

– Трещина у них в том, что бояре их да гости богатые черных людей жмут и рабов из них содеяли. Сироты да бедные люди на больших и богатых зло мыслят.

– Умен ты, Федор! – воскликнул Василий Васильевич. – Концы[137] у них в Новгороде с концами непрестанно воюют: не зря они друг друга на мосту режут да с моста пред Святой Софией в Волхов мечут.

Иван слегка усмехнулся и обвел острым взглядом бояр и воевод. Они молчали, не решаясь сказать что-либо.

– Вот она тут и есть новгородская трещина, – сказал он негромко. – Токмо уразумев, где и в чем у ворогов трещина, ведать будем, кого бить у них, а у кого помочи искать.

Через два дня после думы, в понедельник января девятнадцатого, пошли походом на Новгород оба государя. Когда станом стали у Волока, начали к ним прибывать один за другим князья и воеводы с полками своими, и собралось вокруг государей множество воинства.

В это время спешно пригнал в Волок же и посадник новгородский Василий Степанов с челобитием: пожаловали бы государи новгородцев,