А я уже начала размышлять над тем, что ему, пожалуй, можно доверять. Но теперь всё, что звенит в моих ушах: «В течение пятнадцати лет я в одиночку сохранял на плаву показатель их продаж».

Хорошее напоминание, что он бабник. Мне становится плохо.

Сдерживая подступающую к горлу желчь, я выплёвываю:

— Не о чем беспокоиться? Ох, хорошо…

Я чувствую, как мой гнев достигает эпических размеров. Он единственный, кто может настолько вывести меня из себя. Я пытаюсь просто не думать о том, что это значит.

— Должна признать, Том, что мне стало намного лучше от твоего предложения позволить тебе заняться со мной сексом без-мать-его- презерватива, — кричу я, — как раз после того, как ты напомнил мне, что в прошлом трахался чаще, чем двигался лифт в Эмпайр Стейт Билдинг!

Он сужает глаза.

— Ты с самого начала знала, с кем связываешься, милая.

— Ух! Иногда я задумываюсь, какого чёрта с тобой делаю.

Я не это имела в виду. Но я злюсь, а когда я злюсь, то забываю о рациональности.

Я толкаю его в твёрдую, как скала, грудь и извиваюсь, пытаясь выбраться из-под него.

Но Том намного больше и сильнее меня. Прижимаясь ко мне меня своими бёдрами, он хватает мои руки и крепко удерживает их на подушках над моей головой. Я не могу сдвинуться ни на дюйм. И мне это совсем не нравится.

— Ты прекрасно знаешь, почему. Потому что я трахаю тебя так, как никто другой в твоей жизни — ни до, ни после меня.

Не впечатлённая, я хмуро смотрю на него:

— Дай. Мне. Уйти.

— Нет. Кажется, тебе нужно напомнить о нескольких вещах. Первое: я всегда буду тем, кто управляет, а не наоборот. Спальня — моя территория.

Сместив свои бёдра, он прижимается голой длиной своего члена к моему клитору. Мне приходится стиснуть зубы, чтобы сдержать стон. Однако моё тело вздрагивает, выдавая меня. Я ненавижу то, как оно предаёт меня, когда речь заходит о Томе.

Он ухмыляется.

— Ты поняла, или тебе нужно объяснить чуть нагляднее?

Игнорируя крики своего тела о потребности, я огрызаюсь:

— Пошёл ты!

— Мы очень скоро будем делать это (прим. ред.: игра слов, fuck you — «пошёл ты», тогда как просто fuck — «трахаться»), а сейчас просто ответь на чёртов вопрос. Я сказал: ты поняла, или мне нужно ещё раз тебе напомнить?

Он сильнее прижимается ко мне. На этот раз он более точно попадает в идеальное место.

Уверена, у Тома есть умственная схема моего влагалища, потому что он просто знает, где прикоснуться ко мне в самый нужный момент. Я закатываю глаза, и на сей раз у меня вырывается стон. Без раздумий, я позволяю словам сорваться со своих губ:

— Я поняла, — мой голос звучит по-девичьи и с придыханием, что вообще мне не нравится.

Кто же я рядом с ним?

— Хорошая девочка.

Я вижу, как выражение власти отражается на его лице, прежде чем он наклоняет голову ко мне. Наши губы почти не соприкасаются, что расстраивает меня. И то, как сильно в этот момент мне нужно ощутить его губы на своих, просто пугает.

Его горячее дыхание смешивается с моим собственным, когда он громко говорит:

— По некоторым дурацким причинам ты единственная, с кем я хочу трахаться. Постоянно. Снова и снова. Я не могу насытиться тобой, и ты первая, с кем я хочу заниматься сексом без-мать-его-презерватива. И это, своего рода, стирает всё остальное, тебе так не кажется? — Том всасывает мою нижнюю губу себе в рот. — Я хочу чувствовать тебя, — бормочет он.

У меня перехватывает дух.

Том не требует ответа, потому что он ему не нужен. Я поддаюсь, возбуждаясь от уверенных движений его рук и промывающих мозги слов.

— Том, — задыхаясь шепчу я. — Возьми меня… сейчас… без-мать-его-презерватива.

Отпустив меня, он берёт свой член в руку и скользит им вверх-вниз по моему центру, покрывая его влажностью. Он останавливается, располагаясь у моего входа.

Я закрываю глаза.

— Открой глаза.