- Господи, да как же ты не понимаешь?! - она всплеснула руками. - Я же стараюсь ради тебя, Игорь. Я хочу тебя защитить!
- Не надо, - он зло дернул молнию. - Не надо меня защищать. Я не ребенок. В последний раз спрашиваю, ты уйдешь?
- Нет, - Марина упрямо вскинула подбородок. - Я не могу позволить тебе угробить свою жизнь!
- Дурдом, - устало пробормотал Игорь, подхватывая сумку.
Пока он одевался, проверял багаж, деньги и документы, Марина цербером встала у входной двери.
- Я не позволю! - зло выплюнула она в лицо подошедшему Игорю. - Не позволю променять меня на эту шлюху!
- Марина, - спокойный тон давался тяжелее, чем когда-либо, - пропусти меня.
- Нет! Ты не уйдешь к ней! Не пущу!
- Уйди.
- Нет!
Кулак, впечатавшийся в дверь, стал неприятным сюрпризом. Марина пискнула и застыла под совершенно незнакомым взглядом мужчины, с которым она прожила два года.
- Отойди, - зло процедил Игорь, давая ей дорогу.
Марина подчинилась. На цыпочках скользнула в сторону и испуганно вжалась в стену. Хлопнула дверь, в замке повернулся ключ. Марина всхлипнула, моргая часто-часто. Потянулась вытереть глаза, но вспомнила о макияже. Шмыгнула носом, подходя к зеркалу. Как он мог? Поменять ее на эту дешевку? Нет. Этого не будет. Марина не позволит так себя опозорить.
Она решительно направилась в спальню. Каблучки стилетами входили в нежную плоть розовых лепестков, попадавшихся на пути разгневанной женщины. Марина подхватила телефон и быстро набрала номер.
- Алло, Тамила. Это Марина, я была у вас на консультации. Я согласна. Цена? Вы уверены, что это поможет? Тогда цена меня не волнует. Вы, кажется, хотели осмотреть квартиру? Можете приехать сейчас? Я оплачу сверхурочные. Тогда записывайте адрес...
Закончив разговор, Марина переоделась, вернулась в гостиную и залпом осушила бокал. Никто не имеет права так с ней обращаться!
Глава 25
Глас последней трубы теннисным мячиком отскакивал от сводов черепа, скрытых от мира сеткой сосудов, слоем кожи и, наконец, шапкой черных волос, которые сейчас свились в авангардное воронье гнездо. Нос отказывался дышать, горло словно утыкали стальными ежами, а в суставы загнали анкерные болты с невидимыми ниточками. И дергали, крутили, выворачивали.
Серафима открыла слезящиеся глаза, скривилась от знакомой реакции организма и попыталась заглушить набат в голове длинной матерной тирадой. Не получилось. По субъективным ощущениям тридцать семь давно сдала эстафету тридцати восьми и та сейчас спринтом приближалась к отметке тридцать девять. Попытка пошевелиться отдалась противной ноющей болью. Стиснув зубы и повторяя про себя все известные ругательства, Серафима села. Комната решила, подобно сказочной избушке, повернуться на несуществующих курьих ножках, но была остановлена злым:
- Отставить!
Безымянный сержант звёздной пехоты, казалось, смотрел на девушку с плохо скрываемой гордостью.
Одолев приступ кашля, Серафима упрямо потопала на кухню: за градусником и дозой жаропонижающего. Айн бесхвостой лисой шмыгнул под ноги.
- Мать твоя собака! - зло прохрипела Серафима, хватаясь за дверной косяк.
Изображая святую невинность, корги потрусил к миске и принялся скрести кафель.
Когда Аргит зашел на кухню, на столе исходила паром и химически-лимонным запахом чашка в полоску, Серафима сидела с закрытыми глазами, плотно прижимая к боку левую руку, а корги обиженно поскуливал.
- Има? - Аргит всмотрелся в бледное лицо.
Вместо ответа с сухих губ сорвался кашель. Мужчина нахмурился и, смахнув черные пряди, прижал кончики пальцев ко горячему лбу. Серафима вздрогнула, медленно подняла веки. Поморщилась от электрических лучей, дротиками впивающихся в радужку.
- Болезнь, - сказала тихо.
Аргит приложило к стене ладонь и несколько секунд спустя на кухне материализовался всклокоченный Савелий в пижаме пурпурного атласа и остроносых турецких тапочках. Айн подпрыгнул, случайно задев металлическую миску. Домовой открыл было рот, чтобы возмутиться, но Аргит указал на хлопающую глазами Серафиму:
- Има болеть.
Савелий недоверчиво прищурился, подошел к столу, принюхался.
- Опять химию свою развела, - домовой наморщил нос картошкой. - Жар сильный?
