Серафима очень аккуратно извлекла градусник, блеснувший на свету стеклянной рыбкой.

  - Тридцать девять и один. Айн, не ной. Сейчас чуть очухаюсь и пойдем гулять.

  Она упаковала термометр в чехол и взялась за ручку чашки.

  - Да ты никак умом повредилась, болезная?! - вплеснул руками Савелий. - Тебе гулять в ближайшие дни от кровати до уборной и обратно. Ишь, чего удумала!

  - Айна нужно вывести, - упрямо сказала Серафима.

  - Савели, - голос Аргита непостижимым образом заглушал какофонию в голове, - что нужно делать?

  От неожиданности Серафима клацнула зубами по стенке чашки, а домовой приосанился, выпятил грудь и авторитетно заявил:

  - Лежать, теплое пить.

  - Теплое? - переспросил мужчина. - Ну там мед, малина, калина, чаи всякие. Ай, да что тебе, басурману объяснять. Принесу сейчас, а ты жди. И ее, - кивнул головой в сторону Серафимы, - не пускай никуда. И то ишь, удумала. С инфлюэнцей в люди. Ни косы, ни ума, ни понятия!

  И исчез. Айн подозрительно понюхал место, где только что стоял домовой, чихнул и принялся тыкаться мокрым носом в хозяйские колени.

  - Сейчас, - девушка слабо погладила собаку. - Подожди...

  Голова работала плохо, как насквозь проржавевшие башенные часы. Выгулять Айна. Предупредить всех. Заказать доставку продуктов.

  От списка важных дел отвлекло легкое прикосновение. Прохладные пальцы прижались к вискам, изгоняя осиный рой, поселившийся в черепе, быстрой капелью пробежали по щекам, задержавшись под челюстью и остановились на шее. Там, где текло хриплое дыхание и мелко дрожал пульс. Серафима застыла, уткнувшись носом в чашку. Остатки и без того несвязных мыслей разметало снежной пылью.

  Аргит чувствовал жар, исходящий от девушки. Конечно, ему не сравниться с дыханием горна Гоибниу. Но и Серафима не одно из творений великого кузнеца Туата де Данан. Сейчас она скорее походила на цветок, вырванный из земли и выпитый безжалостным солнцем. В Каэр Сиди люди не болели, а все старые хвори нежданных гостей мигом исчезали под легкой рукой мудрой Аирмед - потомки Диан Кехта обладали даром исцеления. И пожалуй, в первый раз в жизни Аргит пожалел, что эта сила ему недоступна.

  - Караулишь? Молодца!

  Появившийся Савелий деловито засеменил к столу и принялся доставать из корзины пузатые банки.

  - Что это? - нахмурилась Серафима.

  - Малинка, - домовой любовно погладил стеклянный бок, - клюковка, морошка. Все натуральное, без этой вашей химии дурной. Медок - вот еще луговой, зело полезный. Сейчас мы тебя, хозяйка, отпаивать будем. Доктора я, конечно, тоже позвал, а то мало ли, осложнения какие.

  Серафима перевела растерянный взгляд с банок на мужичка в пижаме, уже набирающего воду в чайник. Подняла голову и встретилась с пронзительной синевой, из которой неожиданно ушла привычная безмятежность. Стальные ежи в горле скатались в монолитный ком, руки предательски дрогнули, и захотелось вытереть без того слезящиеся глаза. Слабость не позволила подняться уверено, пришлось хвататься за стол.

  - Куда? - спокойно спросил Аргит.

  - Айн. Надо гулять, - упрямо процедила Серафима.

  - Нет.

  Невозмутимый ответ сопровождался быстрым движением. И прежде чем одурманенный болезнью мозг сообразил, что все-таки произошло, Серафиму принесли в комнату, уложили в кровать, изъяли из жестких пальцев чашку и до подбородка накрыли одеялом.

  - Лежать.

  Аргит говорил тихо и очень серьезно.

  - Но... - Серафима попыталась подняться.

  - Нет, - он аккуратно придержал ее за плечи. - Има лежать. Пить лекарство, становиться здоровый.

  - Айна нужно выгулять.

  Жалобное шмыганье заложенным носом свело на нет эффект сведенных к переносице бровей.

  - Хорошо, - кивнул Аргит. - Я сделаю.

  - Но...

  - Лежать. Пить лекарство, становиться здоровый.

  Он повторил это, как заклинание, и то ли от усталости, то ли от странной мелодии мужского голоса, Серафиме расхотелось сопротивляться. Наоборот, захотелось закуклиться в одеяло, послать все к несуществующим чертям и уснуть.

  - Ладно, - с кашлем выдохнула она.

  Аргит выпрямился, пряча улыбку. В комнату каравеллой вплыл Савелий, держа в руках чашку, от которой наверняка шел умопомрачительный запах. Увы, обоняние уже взяло больничный лист.

  - Вот, - домовой деловито водрузил емкость на прикроватный столик. - Пей и спать!