- Теперь вижу, что не стоило. Ты эгоист, Игорь! Совершеннейший эгоист! Ты даже не сказал Виолетте Георгиевне о нашей ситуации, и она звонила мне сегодня. Ты представляешь, каково мне было?!

  - Зачем мама тебе звонила?

  - Ну, конечно, ты забыл! - она всплеснула ухоженными ладошками. - Завтра первое воскресенье месяца.

  - Семейный обед, - Игорь произнес это так, будто речь шла о допросе у инквизитора.

  - Разумеется, я сказала ей, что не смогу быть. Но из уважения к тебе не стала говорить почему. Ты не представляешь, как больно мне было разговаривать с твоей мамой, зная, что все уже не так, как раньше.

  Судя по виду Игоря, дознание намечалось с пытками, колесованием и последующим четвертованием. Марина тряхнула головой и презрительно посмотрела на Серафиму.

  - Может, завтра заодно представишь родителям свою новую избранницу. В состоянии шока принять такое, - она сделала ударение на последнем слове, - будет легче.

  Серафима со свистом втянула воздух. Будто разбуженный этим звуком Игорь заглянул в налившиеся бурей глаза, увидел сжатые в кромку клинка губы и побелевшие пальцы.

  - Марина, - он не смотрел на нее, так было проще, - уходи.

  - Как? Ты даже нас не познакомишь? Это так невежливо, Игорь.

  - Серафима, - рука протянулась через стол.

  Марина удивленно хлопнула ресницами, но на рукопожатие ответила:

  - Марина. Бывшая невеста Игоря, а вы?

  - А я, - Серафима смяла наманикюренные пальчики, - его подавленная агрессия.

  Кудрявая куколка открыла аккуратный ротик:

  - Пусти!

  А когда в ответ боль усилилась, завизжала, поливая ухмыляющуюся Серафиму дистиллированной матерщиной.

  - Тебе конец! Ты поняла?! Тебя найдут?! Пусти меня!

  Вокруг стали собираться люди.

  - Серафима, - в голосе Игоря слышался рокот зарождающейся лавины. - Отпустите ее.

  Капкан раскрылся и Марина с громким всхлипом вжалась в спинку дивана, баюкая ноющую руку.

  - Ты! Ты! И ты, Игорь, - стремясь взять реванш, она набросилась на того, кто никогда не отвечал. - Твою женщину у тебя на глазах избивают, а ты! Кто ты после этого?

  - Ты не моя женщина, Марина, - сказал он, едва сдерживая ярость. - Ты ушла и, это, пожалуй, лучшее, что ты сделала. А теперь исчезни из этого кафе и из моей жизни. Все вещи, которые ты забыла, я отправлю к тебе на квартиру. Уходи, Марина.

  Она не сводила с Игоря широко распахнутых глаз, мягкий подбородок дрожал, а на концах наращенных ресниц трепетали слезинки.

  - Я...

  - Уходи, - от негромкого удара по столешнице звякнула посуда. - Молча.

  И она ушла. Под перешептывание случайных свидетелей. Нарочито высоко задрав голову, балансируя на тонких каблуках, Марина шла к женскому туалету, чтобы там по-бабьи разрыдаться, проклиная советчиц, на разные голоса уверявших:

  - Да на коленях он к тебе приползет, вот увидишь. С кольцом в зубах.

  И она ведь видела. И букет. Розы, ее любимые жемчужно-белые. И кольцо в знаменитой голубой коробочке. Овальный бриллиант в платине. Заветные буковки с внутренней стороны ободка. И свадьбу. И медовый месяц. И... Что же делать? Что же ей теперь делать?!