- Неприятность.
- Трагическая?
- Фатальная.
- Спасибо, - улыбнулась Серафима, - за это, и за цветы, и вообще...
- За вообще принимаю в жидком виде, - кровожадно ухмыльнулся Максимилиан. - Адресок донорского пункта подбросить? - и, пока она подбирала подходящий ответ, исчез.
Серафима устало сползла с кровати, шлепнулась на мягкий стул и, не выпуская все еще неподвижной, зато теплой руки, достала из кармана телефон.
- Тема, привет, это я. Тут такое дело, не присмотришь за Айном пару дней? Да, так, небольшой трабл по работе...
Глава 52
Луна скреблась в окно острым когтем, заглядывала в прорези жалюзи, лила бледный свет на больничный кафель. Один особенно любопытный луч, запрыгнул на белое одеяло, покатился зайчонком, пока не коснулся мягкой лапой опущенных век. Путы странного, похожего на беспамятство сна лопнули, и луч провалился в синеву, которая, мгновение спустя, почернела. Аргит вспомнил.
Глухое эхо последнего удара.
Знакомую тяжесть в руках.
Пустые глаза.
И боль, словно наконечник боевого копья вошел куда-то в область сердца.
Боль осталась.
Аргит приподнялся на кровати. Больница, так называют подобное место. Именно в больнице он очнулся после смертельного танца с призрачными гончими. И увидел у окна печальную фигуру с черными, как крыло ворона, волосами.
Но сейчас жадный взгляд поймал лишь тени.
Она ушла. Как рано или поздно уходили из его жизни другие люди, случайно забредшие в земли Туата де Дананн. Только сейчас Аргит сына Финтина почему-то чувствовал себя домом без очага. Пустым и холодным.
Он не обратил внимания на шум воды, щелчок выключателя и, наконец, шуршание медленно открывающейся двери.
- Аргит, - этот голос заставил его замереть, - ты только лежи.
Он не поверил.
Смотрел, как она шла к нему, как танцевали на странной одежде лунный свет и тени.
Она улыбнулась - и от этой не виденной ранее улыбки в серых глазах вспыхнули серебристые искры. Серафима остановилась у кровати, толкнула его на подушку и со строгостью, которой мешали прорывающиеся в голосе смешинки, сказала:
- А вот теперь сам будешь лежать и становиться здоровым.
Ее руки были теплыми и пахли цветочным мылом.
- Има?
- Угу, - пальцы с выкрашенными в темно-синий ногтями зацепили прядь его волос.
-Ты...
- Живая, - она подхватила еще пряди и принялась ловко сплетать их.
Он видел складку между нахмуренными бровями, изгиб тонких губ, черные перья волос, но главное, слышал мерный стук ее сердца.
- Ну вот, - она довольно расправила тонкую косичку, - давно хотела сделать. И это тоже.
Серафима решительно наклонилась к нему.
И поцеловала.
И словно ухнула с разогретого, распаренного беспощадным июльским солнцем пирса в безбрежную синь. Когда первое мгновение обжигает, перехватывает дыхание, заставляет кожу подернуться мурашками. А потом прохладный кокон смыкается и ты падаешь, падаешь, падаешь, чтобы заблудиться в этом нигде. До сладкой боли, выбивающей из глаз непрошеные слезы. До судороги в непослушных пальцах. До всхлипа, которым заканчивается оттягиваемый до последнего вздох.
До...
- Девушка! - исполненный праведного негодования голос, сержантским пинком выбил Серафиму из сказки. - Это реанимация. Вы что себе позволяете?!
