Я тихо застонала, когда мужчина начал двигаться в этом странном, размеренном ритме. Толчок, остановка, толчок.

Мне было мало, слишком мало. Я приоткрыла рот, дышать стало тяжело. Живот сводила обжигающая судорога удовольствия, которая требовала скорости, силы, власти. В груди всё нестерпимо горело.

Уголки губ Лерана удовлетворённо приподнялись. Снова толчок, он на мгновение закрыл глаза, опустил руку на моё бедро, сжимая попу, придвигая меня к себе ещё сильнее. Так, словно хотел оказаться глубже.

А потом я услышала короткий звук, рваное дыхание. Казалось, мужчина хотел что-то сказать, но получилось лишь полное нетерпения:

— Лера…

Я повернула голову и увидела, как его кисти сжались в кулаки на ворсе ковра так, что побелели костяшки. И мне стало ясно, насколько тяжело ему скрывать рвущееся желание.

Но он всё ещё пытался удерживать этот странный, болезненно-дразнящий ритм. Толчок, остановка, толчок. Мне хотелось выть от исступления. Кровь раскалилась, словно горячая ртуть, пульсируя в груди, висках, между ног. Я опустила руки на его бёдра и сжала пальцы, оставляя глубокие полосы на коже.

Из груди мужчины раздалось дикое рычание удовольствия. Толчок. Остановка. Толчок. Всё быстрее и ярче. Татуировка сияла ослепительной зеленью, почти не прерываясь.

Леран больше не мог ждать. Как и я. Движения стали частыми и резкими. Почти животными. Именно такими, как мне хотелось. И вдруг, сквозь хриплое дыхание, вместе с очередным движением я услышала дерзкий шёпот:

— Кричи…

Его голос окончательно вышиб из меня остатки сознания. Я громко застонала, понимая, что больше нет сил терпеть, ждать, быть медленной. Голова откинулась назад, тело слегка выгнулось.

Водоворот, торнадо, взрыв, катарсис. Мир исчез, чтобы превратиться в чистое наслаждение. В безумие исступления и восторга.

Я неосознанно улыбнулась. Всё. Утерянную невинность считать недействительной.

Как жаль, что нашему покою суждено было прерваться так быстро. Но, стоило Лерану на руках перенести меня на кровать и улечься рядом, как наши судьбы в книге жизни стали стремительно меняться.

Только он успел набросить на меня одеяло, как раздался стук. Затем дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался пыльный гонец.

— Что ты себе позволяешь? — прорычал Леран, вскакивая с постели, обмотав бёдра простыней.

Гонец упал на колени, опустив голову в пол и на одном дыхании выпалил:

— Прошу простить, господин. Срочное донесение с южного форпоста.

Лайет нахмурился.

— Давай сюда.

Весь в дорожной грязи мужчина распахнул кожаный колет и добыл из недр грудного кармана письмо.

— Свободен, — бросил Леран, мгновенно превращаясь из пылкого любовника в серьёзного и обремененного долгом наместника.

Раздался звук рвущейся бумаги. Я подтянула к себе одеяло, чувствуя, что, несмотря на тепло помещения, начинаю замерзать.

Несколько секунд мужчина пробегал глазами текст.

«И здесь синие чернила», — только и успела подумать, прежде, чем Леран устремил на меня озабоченный взгляд.

— Боюсь, нам придётся ненадолго расстаться, — сказал он. А у меня внутри будто что-то оборвалось.

— Что случилось? Почему? — проговорила я, сама себе напоминая маленького капризного ребёнка.

Но Леран не злился, хоть и видел моё недовольство. Он медленно подошёл к кровати и сел на край.

— Мне придётся кое-что рассказать тебе, если ты хочешь понять… — проговорил он. И на его лице проскочило странное выражение. Какая-то… уязвимость?

— Я — вся внимание. Ты же знаешь, что всё, касающееся тебя, мне будет интересно, — просто ответила я, не зная, то ли это вино вызвало приступ откровенности, то ли я просто хотела быть ближе к нему.

Лайет улыбнулся доброй и ласковой улыбкой. Так редко я видела у него подобное выражение. Он протянул руку и убрал волосы с моего лица.

— Помнишь, я рассказывал, что когда-то давно ты явилась мне в видении?

— Да, конечно, — кивнула. А про себя добавила: «Похоже и ты являлся мне в тот самый день, когда меня угораздило провалиться в разлом. За