И тут меня прорвало. Эта его показания невозмутимость словно потихоньку втыкала в мое сердце шпажки для фондю. И сейчас критический порог боли был превышен.

— Ты издеваешься?! — крикнула, подходя прямо к нему вплотную. Мужчина развернулся, удивленно глядя на меня сверху вниз. — Я месяц мучилась и изводила себя. Месяц гуляла по парку ночами, лишь бы увидеть твои глаза и случайно провалиться в разлом! Я хотела извиниться, сказать, как я была неправа. И что теперь? Мне удалось вернуться только затем, чтоб выслушивать твои дурацкие, полные безразличия россказни про Мать эриний? И про будущую жену?! Вот уж увольте!

По окончании моей душещипательной речи Леран был также невозмутим, как и в ее начале.

— Я не прощаю предательства, Лера, — резко ответил он. — А ты сделала свой выбор.

— Но я же передумала! — топнула я ногой, поджав губы.

Леран криво усмехнулся.

— Если я передумаю жениться, первым делом дам тебе знать.

И повернулся, намереваясь обойти меня.

— Леран! — крикнула я возмущенно, и он замер, вглядываясь в меня сиренью глаз. — Ты пожалеешь о своем решении.

— Мне не нужно твое одобрение, — отрезал он. — Все это, — он сделал короткую паузу, — случилось из-за тебя.

— Не смей так говорить!

Я сделала шаг и несколько раз с силой хлопнула ладонями по его груди, затянутой в жилетку. Леран закрыл глаза и стиснул челюсти, мгновенно побелев.

А у меня чуть сердце не остановилось, когда я вспомнила, какие отметины оставили на нем когти эриний.

Резко развязала ремни на его груди и распахнула ткань. Под тонкой замшей оказались спрятаны свежие раны, не перевязанные даже бинтами. Кривые швы эльсиэра Эвиарда не узнать было невозможно.

— Прости, — прошептала я, едва касаясь его солнечного сплетения. Мужчина глубоко вздохнул, не сводя с меня странного взгляда. Но мою руку не убрал.

Горячая кожа обжигала подушечки пальцев. Я чувствовала ладонью его дыхание, биение сердца. Мне хотелось провести рукой по изгибам твердых мышц, вспомнить, каковы они на ощупь. Хотелось прижаться к нему щекой, почувствовать, как его сильные руки сжимают меня в объятиях…

— Почему ты не позовешь рабынь? — дрогнувшим голосом спросила я, не в силах сдвинуться с места. — Это ведь поможет заживлению ран, правильно?

Леран секунду молчал, глядя на меня почти со злостью.

— Позову. Обязательно, — раздался рубленный ответ.

— Хочешь, я останусь?.. — прошептала я, не веря, что это срывается с моих губ.

Дышать стало тяжело. Сердце бешено забилось. Как же сильно мне хотелось вновь почувствовать вкус его страсти… Сильнее, чем что бы то ни было еще.

Я робко подняла глаза на мужчину, боясь увидеть в них отказ. Боясь, что он сжег между нами все мосты.

Его грудь тяжело вздымалась под моей рукой. Сирень взгляда стала опасно-мрачной.

Леран нахмурился. И тогда я услышала его низкий, грубый ответ:

— Раздевайся.

Тело лизнула горячая волна. Было ли мне стыдно? — Было.

Неудобно? — Определенно.

Но всё это не могло остановить мое желание оказаться в его власти. Почувствовать близость, ощутить его темную жажду, раствориться в удовольствии.

Я медленно расшнуровала завязки платья, позволив ткани упасть к ногам. Леран отошел чуть назад. Но на этот раз он, не отрываясь, следил за каждым моим движением.

Спустила с плеч сорочку, внезапно оказавшись абсолютно голой. Сделала шаг, направляясь к мужчине, но он тут же остановил меня резким:

— Не двигайся.

Плеснул на меня обжигающе-голодным взглядом, в котором, впрочем, продолжал змеиться гнев.

Обошел по кругу и встал за спиной.

Тихое дыхание прямо возле уха. Тяжелые пряди волос скользнули назад, обнажив плечо и шею. Горячее дуновение на коже. Мурашки пробежали по спине.

Сердце забилось, как сумасшедшее.

Затем я услышала звон пряжки ремня, шуршание штанов, треск разрываемых ремешков безрукавки, громко ударившейся о пол. Так, словно её с силой