– Твоя мать родилась в другой стране, причём, в одной из весьма влиятельных там магических семей, но после смерти родителей её забрали родственники из этого города, – проигнорировав мой вопрос, проговорил Фогль. – Она получила отличное образование и подавала большие надежды. Могла выбрать почти любой путь в магическом мире. Но, как это часто случается с девушками, неудачно влюбилась, – с иронией добавил он. – Её избранником оказался не другой маг и даже не обычный человек.

– Тогда кто? – спросила я, начиная понимать, что речь шла о моём отце.

– Он был инквизитором, Вероника, – ответил он и, не обращая внимания на моё изумление, продолжил свой рассказ. – Видишь ли, если объяснять попросту, то инквизиторы обладают собственной силой. Своего рода антимагией. Мир ещё не знал случаев, когда ведьма влюблялась бы в инквизитора. Обычно инквизиторов и магов связывает обоюдная неприязнь, и, хотя нам с Дарием приходится работать с Инквизицией, мы её вполне разделяем, – с усмешкой заметил Фогль. – Поэтому случай был, что называется, беспрецедентный. Поначалу она даже не знала о роде его деятельности, а, когда узнала, не отступилась. Позже родственники отвернулись от твоей матери, но её это, казалось, совершенно не волновало. Вместе с любимым человеком она уехала и поселилась в уютном загородном доме. Несколько друзей остались верны ей, так что нельзя сказать, будто весь магический мир отвернулся от неё. Этот мужчина пообещал, что найдёт возможность уйти с инквизиторской службы и вернулся в город с этой целью, ещё не зная о том, что она ждала ребёнка.

– А что было дальше? – жадно спросила я.

– Она ждала его, не имея возможности с ним связаться. Он сам решил не рассказывать о ней другим инквизиторам. Ты не читала Метерлинка? «А если он возвратится, что должна ему я сказать? – Скажи, что я и до смерти его продолжала ждать». Вот так это, должно быть, и выглядело.

– Он вернулся?

– Увы, она не дождалась его, и тогда… Сложно представить себе, на что способна обиженная женщина, которой пришлось остаться одной, без поддержки близких людей, с ребёнком, который вот-вот должен родиться. А уж если эта женщина сильная ведьма… Она решила, что займётся запрещённой магией, и тогда Инквизиции придётся заинтересоваться ею. Она выбрала псионику, магию разума, и среди людей, которые знали её, учились с нею в университете, нашлись желающие поддержать идею. Некоторое время инквизиторы не были в курсе этого, но, когда узнали, объявили на неё охоту. Тогда она нашла способ отдать своего ребёнка в обычную семью и спрятать в лесу свой амулет.

– Где-то я это уже слышала… – пробормотала я и припомнила командировку Княжевича, в которую он взял меня с собой. Тот дом, что показался мне странно знакомым. Браслет с рубинами.

– Да, Вероника, ты угадала. Именно её амулет Дарий искал в той поездке. Теперь твоё любопытство удовлетворено? Кстати, от твоей матери остался не только амулет. Ещё её портреты, и один из них висит у тебя дома.

– Портреты? – переспросила я и вспомнила картину, перед которой заинтересованно остановился Княжевич в тот вечер, когда мы с ним уехали из города. – Значит, она всё же была знакома с семьёй, которая меня удочерила?

– Нет, ей помогли знакомые, нашли людей, желающих взять ребёнка. Простых людей, не имеющих ни малейшего отношения к магическому миру. А картина, скажем так, шла в комплекте с тобой.

Я потёрла лоб. Кусочки головоломки постепенно начали складываться, но общую картину пока было непросто разглядеть. Я разное представляла, когда гадала, кем могли оказаться мои настоящие родители, множество историй успела придумать, но такого никак не могла ожидать.

– Как она умерла? – спросила я.

– Я же тебе рассказывал, что, когда мага или ведьму казнят, лишают магии, то от них прежних почти ничего не остаётся, организм теряет энергию и становится неустойчивым перед любыми инфекциями. Так и случилось. Она просто не хотела больше жить.

– Даже ради меня?

Фогль промолчал.

– А… тот человек? Она встретилась с ним ещё раз? – спросила я. – Он жив?

– Об этом история умалчивает.

– То есть, вам это неизвестно? – уточнила я.

– Увы, я даже не знаю его фамилии, – ответил он.

– Я видела её во сне, – задумчиво проговорила я, пытаясь понять, что чувствую, услышав эту историю. – После того, как… как побывала в том доме, – добавила, решив, что Фоглю, пожалуй, лучше не знать о том, что я примеряла браслет. – Только лица так и не видела. Ни разу. Как её звали?

– Мелина.

– Но причём здесь я? Ведь я даже ничего не знала. Зачем нужно было… отправлять кого-то следить за мной? – спросила я, бросив взгляд на Дария, который за последние несколько минут не проронил ни слова.

– Я же сказал, что у инквизиторов есть своя особенная сила. Нам в МН было весьма любопытно узнать, какой результат могут дать магия и антимагия, соединённые в одном человеке, – произнёс Фогль. – В тебе, Вероника.