Ой-ой. Вот теперь и я вспомнил, кто она такая. Это же классный руководитель Элли!

Но я был голоден, а сумки выглядели весьма аппетитно. И я усилил громкость мурлыканья до отметки 8. Сработало!

— Ох, да что это я, — сказала она. — Должно быть, спутала. Ты такой миленький, ласковый котик, а тот был просто ходячим кошмаром. У нашей школьной охранницы до сих пор шрам от его когтей.

Я постарался придать себе сочувствующий вид, проскользнув следом за училкой в дом. Мурлыкал изо всех сил, пока она разгружала покупки. Потом она наклонилась и пощупала мою шею.

— Ошейника нет.

Конечно, нет. На это мне ума хватило!

Она вздохнула.

— Ох, батюшки. Накормить тебя, что ли? Но учти, — она погрозила мне пальцем, — один раз, не больше.

Один раз? Ха, ха и ещё раз ха. Все знают: покормишь кота один раз — и ты у него на крючке пожизненно. Так что она попалась с потрохами. Выдала мне тунца из консервной банки и взяла на руки, чтобы показать дом. Я не вырывался, нет. Терпел с трудом, однако продолжал мурлыкать.

Даже когда она показала попугая.

— Смотри, кто у нас тут, — поднесла она меня к клетке. — Познакомься с Грегори.

Попугай Грегори мигнул, глядя на меня, я мигнул в ответ.

— Надеюсь, вы подружитесь, — сказала она.

— Мур-р-р-р-р, мур-р-р-р-р, — заливался я.

— Грегори у нас умница. Я закрою тебя на кухне. Но если в моё отсутствие услышишь всякие странные шумы и голоса, не пугайся. Это Грегори имитирует звуки, которые слышит.

Я мурлыкал и кивал.

— Хорошо. А теперь, боюсь, мне нужно возвращаться в школу, чтобы подготовить кое-что к вечеру четверга для проекта «Моё чудесное домашнее животное». Завтра найду твоего хозяина. А сегодня — только одну ночь — можешь поспать у меня.

Она взяла сумку и вышла.

А в моём распоряжении, значит, осталась кухня.

Кухня, и больше ничего.

Скучно. Смертельно скучно.

И тут включился Грегори. Сперва изобразил «скрип двери» и «грохот мусорного бака на колёсиках». Затем озвучил «ночь фейерверков». Потом свою хозяйку: «Ох, Грегори! Ты же знаешь, у меня от этих ужасных звуков голова раскалывается. Не мог бы исполнять что-нибудь тихое и милое?»

Ой, ладно, ладно! Ну так сварите из меня кроличье рагу! Я научил его песне «Хор диких котов». Я провыл её из кухни, и попугай Грегори запомнил её с полпинка. Вскоре мы выли её вместе, и получалось вдвое громче, потом Грегори и за двоих петь научился. И к моменту, когда мне надоело с ним выть, Грегори сам уже звучал как четыре кота, а не один.

Звезда!

Проблема в том, что он настолько проникся новой темой, что не мог с неё соскочить целых два часа после возвращения домой классной руководительницы Элли.

Ну и меня вышвырнули, естессно.

Ночевал я в сарае с инструментами, а наутро отправился искать дом получше. Проскочила, конечно, мыслишка: не вернуться ли к Элли. Наверняка она уже осознала свою ошибку, и лежит лицом вниз на кровати, и выкликает моё имя в небеса, выплакивая слезами по капле своё бедное разбитое сердце.

Но бреду я по улице и что вы думали, замечаю? Листок, прилепленный к фонарному столбу.

И ещё один на следующем.

И ещё. И ещё много, много листков, все одинаковые.

Подошёл посмотреть. Это оказалось объявление «Потерялся кот» с фотографией противнейшего, упрямейшего, угрюмейшего, капризнейшего на вид четвероногого.

Я не удержался от мысли: кому захочется такого искать?