Вдруг заиграл новый ухабистый мотивчик. Истерично и пронзительно завизжала труба, зазвенели струны гитары. Народ любовался, как меня перетягивают под музыку из стороны в сторону. Стало ясно, что завтра по Питерборо пойдет новая пикантная сплетня о Пряной штучке, не поделенной между поклонниками. Чувствуя, как на мне трещит платье, а подо мной – репутация приличной девицы и серьезной торговки, я ударила каблуком в деревянный пол и сделала удалой выпад ногами. Мол, мы такой танец залихватский показываем.

Мужчины, наконец, закусили удила и вылупились на меня, как на чокнутую. Позабыв про боль в намятых туфлями ногах, я подпрыгивала бодрой козочкой и заставляла ошарашенных ритуальными плясками противников поднимать руки.

– Ох. Держите меня семеро! – взвизгнула я, изображая танцевальный экстаз.

Меня держали двое, и эти двое явно прикидывали, не нужно ли вызвать лекаря по душевным болезням. Но цель была достигнута. Заподозрить развратницу в нелепо скакавшей лавочнице зрители точно не могли. Лучше пусть считают, что у меня в детстве по ногам прошлась корова, а по ушам – медведь, раз плясать не умею и в такт не попадаю.

И вдруг раздался хруст. Конечно, за громкой музыкой и топотом ног, я его не услышала, только почувствовала. Подо мной, к огромному сожалению, вовсе не провалился пол, а сломался каблук. Я нырнула вниз, но кавалеры вдруг решили, что достаточно подержались за руки бешеной танцорки и синхронно отступили. Никогда в жизни не падала унизительнее. Шмякнулась на пятую точку, отбила копчик до звездочек в глазах и громко выругалась матом (на моем месте от пронзительной боли любая бы выругалась). Радовало одно, падение заставило нас отбыть домой. Мы потребовали запаковать утку, забрали остатки вина и сбежали из таверны.

К счастью, в отличие от Фреда, мои соседи любовью к долгим пешим прогулкам не страдали и к постоялому двору приехали с извозчиком. Когда остановились рядом с лавкой, то под яростное фырканье плотника Фред донес меня на руках до кухни. Хотел подать домашние туфли, но за обувь отвечала Стаффи. Чая или хотя бы утки (им же купленной) ему тоже не предложили. Печально улыбнувшись на прощанье, голодный кавалер растворился в ночи.

В одиночестве банной комнаты растирая ушибленный зад обезболивающей мазью, я призналась самой себе, что свидания хуже у меня ещё не было, и расстроенная до желания убить кого-нибудь из соседей по дому уснула, едва коснувшись головой подушки.

– Алекса! – Стаффи трясла меня за плечо. – Алекса, проснись! Немедленно!

От недосыпа виски прострелило острой болью, и я с трудом приоткрыла глаза. Надо мной, высоко держа свечу, склонялась испуганная подружка с папильотками на голове. Комната была погружена в ночную темноту, камин почти потух.

– За окном призрак!

– Чего? – Я резко села на кровати и тут же закряхтела. От вечерних приключений: прогулки, плясо? и позорного падения все тело ломило, ка? будто на?ануне меня побили.

– Призрак висельника на нашей вывес?е! – трясущимся пальцем ткнула она в слепое окно, вообще-то, выходившее в сад.

– Стаффи, может, вам с Ирвином заселиться в одну ?омнату? – ощетинилась я. – Ему тоже вечно привидения мерещатся. Будете перед сном друг друга подбадривать или спать по очереди…

– Клянусь тебе! – перебила меня подруж?а. Впечатлительностью Стаффи ни?огда не страдала, но сейчас действительно тряслась от ужаса.

– Хорошо, – сдалась я, от?идывая одеяло. – Пойдем, проверим.

На торговую улицу со второго этажа выходило толь?о одно о?ошко – в ?онце коридора. Сейчас оно хлопало от с?возня?а, выпуская из дома тепло. От порыва ледяного с?возняка свеча потухла, фонарь на улице снова не зажгли, и мы с подругой погрузились в кромешную темень.

– Ты зачем окно открыла? – съежилась я от холода. – Опять подымить папиросы хотела?

Стаффи прятала портсигар в полке с исподним, но шило в мешке не утаишь, как не утаишь пагубную привычку от соседей по дому.

– Свежим воздухом подышать, – огрызнулась она.

– Свежий воздух пах табачным дымом? – забрюзжала я, подходя к окну. – Где висельник?

– Внизу! – жалобно проскулила подруга. – Осторожнее! Он разговаривает.

Перегнувшись через подоконник, я высунулась на улицу и посмотрела вниз. Со штыря, к которому крепилась вывеска, свисала темная фигура…

Мать моя женщина! Висельник! Всамделишный!

В жилах заледенела кровь, а от слепящего страха одновременно и паралич напал, и дар речи исчез.

– Он там? – прошептала Стаффи.

Словно услышав шевеление сверху, призрак самоубийцы резко поднял голову. Во мраке сверкнули белки. Открылся черный провал рта, и раздался жалобный скрип:

– Госпожа, ради всего святого, снимите меня отсюда!

Секундой позже лавка приправ содрогнулась от истеричных женских воплей. Голося, как припадочные, мы со Стаффи бросились в мужскую спальню. Ворвались, точно бешеные пони. Я привалилась спиной к двери, наперсница бросилась к громоздкому шкафу и принялась его толкать, чтобы перекрыть