были как бы по отдельности друг от друга. И от этого мне становилось еще хуже. Мозг пытался осмыслить получаемую информацию, и с каждым новым запахом, входил в ступор.

— Да сколько же их тут? — взвыла я, не сдержавшись и, упав на кровать, уткнулась носом в подушку.

Медсестра попыталась у меня её отобрать, но я что-то рявкнула на неё в порыве злости, и та, забористо матюгнувшись, наконец-то оставила меня в покое, но ненадолго. Эта, недобрая женщина, привела через несколько минут с собой еще врача, и тот начал изучать мою спину. Мял, чуть в бараний рог меня не скрутил, и поняв, что я не испытываю никаких болевых ощущений, (кроме того, что дышала я через рот, так как от резких больничных запахов у меня глаза начинали слезиться и я чихала без остановки), а затем отправил анализы всякие сдавать. Предварительно обрядив в больничную сорочку и халат, отвратительной расцветки. Даже на кресло гинекологическое меня загнали. Ууу ироды! А крови сколько выкачали… садисты!

В общем, отпустили меня только к поздней ночи. Почистив зубы, пальцем, (благо, хоть пасту зубную выпросила в соседней палате), я добралась до своей койки, и уткнувшись носом в подушку, отрубилась без задних ног.

Проснулась от громких криков.

Скривившись, попыталась зарыться в подушку, и натянуть повыше одеяло, но крики продолжались. Как я поняла, ругались между собой две женщины. Хотя нет, судя по крикам, только одна. Вторая только вяло пыталась отбрыкиваться, но первая не давала ей и слова вставить. Причем ругались прямо возле моей кровати, да еще и со вкусом, таким, что мне стало интересно, кто это так разоряется? И не выучить ли парочку забористых, так, чисто в целях общего образования?

Открыв глаза, обомлела.

— Мама? — пискнула я, хриплым со сна голосом.

Высокая блондинка, моя абсолютная копия, но уже более взрослая, и с первым размером груди, тут же замолчала, и обернувшись, посмотрела на меня.

— Доченька? — тихо спросила она. — Ты как?

— Лучше, — автоматически ответила я, и сев, несколько раз хлопнула ресницами, а затем еще и глаза руками протерла, чтобы убедиться, что это не сон, и рядом с моей кроватью, стоит моя мама.

— Доча! — услышала я голос отца, и переведя взгляд, поняла, что рядом не только стоит моя мама, но еще и папа. Он просто молчал всё это время, пока мама с кем-то ругалась.

— Ну, я пойду, вы тут общайтесь пока, а мы позже поговорим, — пробормотала полноватая женщина в годах, в белом халате, с какой-то папкой документов в руках и стетоскопом на шее. Развернувшись, она, очень быстро направилась к выходу.

Но нас с родителями она уже не интересовала. Я переводила удивленный взгляд с одного родного лица на другое, и почувствовала, как в горле встал ком. Я не видела отца с прошлого года, а маму так вообще уже четыре года. И вот они здесь. Оба сильно постарели. У папы седина на висках, темные круги под глазами, хотя в прошлом году не было, а мама… она не накрашенная! Впервые вижу её такой. Она даже на ночь и то, всегда легкий макияж наносила. «Ибо женщина всегда должна быть красивой!» — так она мне говорила всегда. А сейчас и волосы не уложены, просто в пучок забраны. Это вообще моя мама?

— Вы как тут? Откуда? — прочистив голос, спросила я.

— Нам позвонила какая-то девушка с твоего курса, — начала мама, — день назад, представилась старостой Анной, и сказала, что ты потерялась в лесу. Рыдала в трубку, просила у нас прощения, что это она во всём виновата. В общем, мы кое-как с отцом её успокоили, и она рассказала, что оказывается ты нашлась, и уже в больнице. Отец поседел, вот, — мама взмахнула рукой на папу, а в ее глазах сверкнула злость, направленная не на меня, конечно же, — за эти несколько минут, пока та засранка по телефону, нам всю эту чушь говорила. Я тоже, вот…, — она сглотнула, и глаза матери увлажнились, — испугалась. Мы узнали, где ты лежишь, приехали, а ты тут в палате.

— Спасибо, — улыбнулась я, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться. — Я очень рада, что вы приехали.

— И мы рады, доченька, — сказал отец, и подойдя ближе, очень крепко обнял, и как в детстве, начал гладить по голове.

А потом я почувствовала с другого боку объятия мамы, и ее тихие всхлипы.

— Мы думали, — прошептала она, чуть крепче прижимаясь, — что больше никогда тебя не увидим. Я чуть с ума не сошла. Прости меня, доченька, я была так не права.

— И ты меня прости, я тоже была не права, — сказала я, и всё-таки расплакалась.

Какое-то время мы еще разводили сырость, и папа тоже не сдержался, я видела, у него глаза были мокрые. Мой бедный папочка, я провела рукой по его седым вискам. Ох уж эта Анька, увижу если, точно прибью. Это какой-то же заразой надо быть, чтобы вот так людей доводить. Не верю, что она не специально. Наверняка хотела, чтобы по больше драмы было, это же всё в её духе. Моя мама тоже на раз её раскусила.

Мы сидели какое-то время на моей кровати втроем, и я слушала, как мама с папой рассказывали о жизни без меня. Я ведь не желала слушать от отца, когда он пытался заговорить о маме, и рассказать, чем она занимается. А она оказывается собственное модельное агентство создала.

— Да, когда ты уехала, я места себе не находила, — смущенно и немного виновато улыбаясь, начала рассказывать мне она. — Пока ты была рядом, я