– Ой, что я несу! – тут же воскликнула она. – Что это со мной стряслось? – она приложила к губам ладонь и засмеялась. – Кажется, я слегка пьяна.

Увидев пришедших Жюль и Итана, Эш вскочила и, извинившись перед подругой матери, бросилась навстречу своим друзьям.

– Давайте, пойдем, – шепнула Эш. – Селест Педди начинает раскрывать свою истинную сущность.

Они выскользнули из гостиной и двинулись через холл в комнату Эш, которую в последнее время заполонили призмы, рисунки Итана Фигмена, чучела животных и тонкий слой собачьей шерсти. К половине одиннадцатого Гудмен уже напился.

– Где же твой бойфренд? – спросил Гудмен у Кэти, когда та явилась в одиночестве. Хотя все они понимали, что ее присутствие здесь выглядит странно, еще более странным было бы ее отсутствие. Кэти объяснила, что Трой в этот вечер танцует на бенефисе Алвина Эйли в «Городском центре». На сцену он выйдет лишь на заднем плане, но это выступление – часть долгой пробной процедуры, которую ему надо пройти, чтобы попасть хотя бы в запасной состав труппы. Так что вот она, Кэти, застенчиво одинокая в новогоднюю ночь, но пытающаяся выглядеть непринужденно, одетая в черную блузку с индейским принтом, чуточку более нарядную, чем блузки, которые обычно носят девушки, благодаря россыпи крохотных зеркал на груди. Жюль в этот вечер надела крестьянскую блузу и крестьянскую юбку – «уместно в этой толпе, в которой я как крестьянка», сказала она Итану.

Джона пришел в старинной сорочке под смокинг, которую раздобыл в магазине винтажной одежды, и Жюль вновь подумала, что он недоступен, непостижим, и жаль, что нельзя у него спросить: «Что с тобой творится?» Она постоянно всячески раскрывалась, все чаянья и чувства напоказ, а Джона никогда этого не делал, и она жалела, что не может выяснить подробности. На сей раз он принес кальян, который нашел в углу лофта своей матери, куда часто приходили поиграть музыканты. «Это мой вклад в вечер», – изрек Джона, показывая длинную фиолетовую стеклянную трубку и комочек гашиша. Вся компания начала дымить, затягиваться и булькать, и Жюль так сильно приторчала, что лишь через некоторое время осознала, что Джона, Кэти и Гудмен в конце концов исчезли из комнаты.

– Куда они ушли? – спросила она, но Итан и Эш, пребывая в полнейшей эйфории, не расслышали ее или не обратили на ее слова внимания. Она опустилась на груду кукол, потом выбрала одну, бесцветного древнего единорога, и поднесла к лицу. Запах шел точно такой же, как от Эш.

Чуть погодя вновь появился Джона, и Жюль спросила, где он был.

– Помогал нашим друзьям поймать тачку, – ответил он с улыбкой.

– Ты о чем?

– Гудмену и Кэти. Они сказали, что наметили тайное приключение. Впрочем, они были в край обдолбанны и боялись, что сами не сумеют поймать машину. Понятия не имею, что такое «тайное приключение», да я и не спрашивал. Посадил их в такси и вернулся в дом.

Он упал на кровать, место, где он обычно лежал с Эш, опустил веки с поразительно длинными ресницами и через несколько секунд вроде бы заснул.

Совсем близко к полуночи Дик Кларк, выглядящий почти так же по-мальчишески и глуповато, как всегда, начал новогодний обратный отсчет, пока на сцене для оркестра, воздвигнутой на Таймс-сквере, пели Average White Band. Эш, Итан, Джона и Жюль уселись смотреть на это по телевизору, и когда упал шарик и заиграла музыка, парни целомудренно расцеловали девушек по очереди. Поцелуи навели Жюль на мысль о том, где сейчас находятся Гудмен с Кэти и как выглядит их приключение; она ощутила легкую ревность и понадеялась, что оно разочарует их обоих.

– Боже, я под кайфом, – воскликнула Эш. – Average White Band еще поют? Какая же это невероятная тоска. Просто отвлекайте меня, ладно? Мне не нравятся эти ощущения.

Эш для полного улета хватило всего-ничего – она же так мало весила и все ощущала сильно и сразу.

Когда к часу ночи у Эш зазвенел ее розовый «телефон принцессы» («мой ироничный телефон принцессы, – настаивала она, – купленный, когда мне было двенадцать, ясно?»), Итан потянулся и взял трубку.

– Дом Вулфов, – произнес он. – Вулфов, ну то есть волков, сейчас кормят. Мы даем им кусочки Красной Шапочки, слегка поперченные. Можно принять сообщение?

Но затем Итан сказал:

– Что? Гудмен? Что с тобой? Боже.

Он знаком велел всем притихнуть, а когда его не послушали, громко потребовал, чтобы они заткнулись. Джона выключил проигрыватель, игла противно скользнула и с искаженным звуком остановилась, и все посмотрели на Итана, который выглядел потрясенным, слушая, что ему говорят по телефону.

– Ты же мне лапшу на уши не вешаешь, правда? – сказал наконец Итан. – А с ней все в порядке? Что? Ладно, погоди, я их позову.

Итан прижал трубку к груди и сказал Эш:

– Пойди скажи родителям, чтобы поговорили по телефону. Твой брат арестован.

– Что? – переспросила Эш.

– Эш, просто сходи и скажи им.

– А что он такого сделал? – голос ее зазвенел, и она даже всплеснула руками.

– Кэти сказала, что он ее изнасиловал.

– Это безумие.