невидимых повреждений. Я вжал пальцы в ее сонную артерию. Тонкое трепетание пульса.

– Скорую вызвал?

– Да, – буркнул Чак.

Я оттеснил их обоих и сунулся в салон, верней, в то, что от него осталось. На полу под девушкой растекалась лужа крови. Металл раздробил ей обе ноги, прошелся пальцами по ее позвоночнику: в грудном отделе либо основательное смещение, либо перелом.

– Лиза… Ее нужно достать, – всхлипнул ее приятель.

– Что случилось? – спросил я.

– Я н-не знаю. Я так и не понял. Я в пор-рядке… Она моя жена.

– Иди-ка сюда, – позвал я его. – Нужно остановить кровь. Обхвати верхнюю часть бедра пальцами. Дави сюда, так сильно, как сможешь.

– Ее нужно достать, – снова захрипел он.

– Не нужно, – перебил его я.

Он посмотрел на меня безумными пустыми глазами и снова взялся за свое:

– Ты офонарел?! Она не должна быть тут! Ее нужно вытащить и…

– Ее не нужно вытаскивать. Если, конечно, хочешь, чтоб она дожила до приезда скорой. Все, что сейчас нужно, – остановить кровотечение.

– Машина может загореться, – не унимался он. – Сначала надо вытащить… Она моя, и я решаю. Отвали-ка.

Мужик вскочил, и как только он отнял руки от ее бедра, из надорванных артерий с новой силой начала хлестать кровь. Ну и придурок…

– Эй, он дело говорит, – кивнул в мою сторону Чак, который все это время мялся в стороне, зеленый от подкатывающей тошноты.

– Пошли все нахрен! – взорвался мужик. – Ей там не место!

Я схватил его за шиворот и хорошенько встряхнул.

– Слушай, у нее переломы обеих ног, и, похоже, есть травмы таза и позвоночника. Если ты оставишь ее на месте, то машину разрежут, и через годик твоя Лиза будет как новенькая. Если будешь тянуть ее за руки-ноги, то сделаешь свою жену инвалидом, и она больше никогда не сделает ни шагу. Так понятней?

Это случается сплошь и рядом: ты думаешь, что спасаешь человека, а на самом деле убиваешь его. Особенно в этом преуспели влюбленные. Влюбленные всегда ведут себя хуже всех. Хуже самых отчаянных паникеров. Влюбленные – безумные.

– Помочь? Че делать? – подсел Чак.

– Придержать кровотечение, и больше ничего. Надави на эти точки…

Слава богу, попался толковый малый… Вдалеке запульсировал слабый звук сирен. Я оглянулся и сквозь сплошную решетку дождевых струй разглядел, как Лика вылезает из машины и бежит к нам. Этого еще не хватало.

Мокрую и продрогшую, я втащил ее обратно в машину. Включил кондиционер. Градусник показывал, что за окном всего плюс десять по Цельсию. Невероятно скупо для апреля.

– Посмотри на себя, ты же промокла насквозь. Едем спасать мать, а по дороге угробим дочь, раздевайся.

Я протянул ей свой джемпер – последнюю сухую вещь, которая осталась в нашем распоряжении, не считая моей куртки. Но она не взяла его.

– На себя посмотри, – буркнула она. – Моя футболка скоро высохнет.

– Даже не спорь.

– И вообще, с чего вдруг такая забота? – заартачилась она. – Интересно послушать.

– Интересно послушать, с какой стати ты понеслась за мной следом. Я же просил…

– Волновалась за тебя! – выпалила она сердито.

Я посмотрел на нее, пытаясь унять странное оцепенение. «Волновалась за тебя», – именно эти слова сказала мне Катрина, когда я объявился после внезапного исчезновения. «Я волновалась за тебя», – сказала она и расплакалась, обвивая руками мою шею. Тогда я едва сдержал потрясенную ухмылку, видя человека, сгорающего в любовной горячке. Сейчас мне было не до смеха.

– Вот и я волнуюсь за тебя, – сказал я и протянул ей джемпер. На этот раз она взяла его.

Я вслушивался в нарастающий вой сирен и не понимал, то ли это приближающаяся карета скорой, то ли моя собственная внутренняя сигнализация, запрещающая мне сближаться с девушками, которая за последние сутки срывалась подозрительно часто.

В бардачке звякнул телефон. Я вытащил его и долго разглядывал новое информационное сообщение: «Датчик номер ВТ0641677 активирован». Очередная птичка только что влезла лапкой в лужу и активировала свой маячок? Или… Лика стягивала насквозь промокшую куртку – ту самую, в кармане которой я оставил ей GPS-трекер с посланием. Теперь он намок и включился в систему слежения.

Что ж, теперь пока «записка» будет в куртке, а куртка – на ее плечах, я буду знать, где она находится. Впрочем, я был уверен, что очень скоро содержимое ее карманов будет пересмотрено и клочок странной бумаги с потекшими чернилами отправится в мусорное ведро. И бог с ним. Я не собирался следить за этой пташкой.