— Давно он ушел?

— Пару минут назад, я же сказала, — ответила она.

Всевышний! Зачем он пришел? Что еще он не успел мне сказать в последнюю нашу встречу?

Я вышла на улицу, ведомая банальным любопытством. Наверно, мне нужно проветрить голову. На долю секунды я предположила, что вместо Баргера мог оказаться Такер. Нужно быть последней лгуньей, чтобы не признаться хотя бы самой себе, что Кей — единственный мужчина, которого я хотела бы видеть рядом. Только он.

Зажглись фонари. По дорожке вдоль парка шла милая парочка влюбленных. На улице слишком хорошо, чтобы хандрить. Бывают такие минуты, когда сходится все: лиричная тихая погода, заставляющая ностальгировать, прохладный невесомый воздух, мысли, которые кружат голову. Хочется размышлять обо всем на свете, допустим, о предназначении в мире или о любви, которая больше никогда не повторится…

Воздух жег мне легкие. В голове нарастал туман и непонятный приглушенный гул.

Я схожу с ума? Ну, и ладно…

Я внезапно остановилась, увидев Баргера. Он шел по тротуару, мерно удаляясь. И я вдруг почувствовала, что подвела себя к дилемме: окликнуть его или дать уйти? Признаться, за эти полгода я ни разу не вспомнила о Баргере. Я уже давно не злилась на него, в моей душе остался лишь неизгладимый неприятный осадок, который въелся точно ржавчина. Некогда мне хотелось видеть в нем друга, теперь он вызывал безразличие. Но что-то все равно подтолкнуло меня остановить его.

Выглядел он отвратительно. И дело не в одежде, за которой он не особенно следил, просто в глазах этого человека было едва уловимое сожаление, жалость к себе самому.

Мужчина остановился, обернулся. На его губах возникло подобие улыбки.

Он сам подошел ко мне, и только после я смогла произнести упавшим, бесцветным голосом:

— Доктор Баргер? Что вы здесь делаете?

— Лимма, — мягко проговорил он, — я был в Элентропе и решил увидеть тебя. В лаборатории мне сказали твой адрес.

Я шумно вздохнула.

Наверно, я все еще была слишком правильной, чтобы отнять у него возможность высказаться, хотя, признаюсь, это желание у меня было.

— Мне нужно извиниться, Лимма…

— Все в прошлом, — ответила коротко.

— Может, перекусим где-нибудь?

— Нет.

Он не ожидал, что я окажусь настолько категоричной.

— Лимма, — выдохнул он. — Жаль, что все так вышло. Я не должен был вести себя так с тобой. Сейчас Сайверсы переживают не лучшие времена. Несколько их компаний признали себя банкротом… Они прекратили финансирование моей лаборатории.

Интересно ли мне было? Нисколько.

Заметив скучающее выражение моего лица, Бартер произнес:

— Просто меня не покидало ощущение, что я должен извиниться.

— Надеюсь, после этого вам полегчало. Рада, что вы заскочили, — почти механически говорила я. — Берегите себя, и прощайте.

Не став слушать его ответную речь, я развернулась и зашагала к крыльцу. Баргер и не думал меня останавливать.

Дела у Сайверсов идут хреново — мне бы радоваться. Но почему стало так паршиво на душе?

Будильник!

Я оторвала голову от подушки, спихнула с груди спящую кошку. Сегодня прилетает Фармел — директор лаборатории. Пару дней назад прошел слух, что он пролоббировал новый проект. Еще ничего толком не известно, но меня уже захлестывает мандраж.

Полтора года в Элентропе пролетели, как один миг. В моей жизни не было замечено особенных изменений, и это неплохо — стабильность, одним словом.

За это время я значительно выросла, как ученый. Но финальным рывком в моей карьере должен был стать проект Фармела. Где-то на подсознании я чувствовала, что очень близка к открытию.

Сегодня все располагало к хорошему настроению: за порогом ждал довольно солнечный день, в «Бург-мастер», где я покупала кофе в бумажном