Сложность разговора с Дейной состояла в том, что она не хотела слушать.

Даже ее вид — скрещенные на груди руки, хмурый недоверчивый взгляд, сжатые губы — свидетельствует об этом.

Мы сидим в гостиной. Выключенный телевизор, задернутые шторы говорят о том, что нас вообще ничего не интересует, кроме жаркого спора. И спорим мы уже довольно долго.

— Ты должна поехать со мной, — говорю я в сотый раз.

Выражение ее лица не меняется, будто мои слова проносятся мимо. Скепсис во всем.

— Ба, это же Элентроп. Тебе там нравилось!

Дейна молчит, пожевывая нижнюю губу.

Я точно знаю, что она рвалась прочь из Элентропа только потому, что мама там всегда была занята работой.

— Я не хочу упускать этот шанс, — твержу снова, — меня пригласили на кафедру патофизиологии. Начну писать кандидатскую… Профессор Мак- Аарот…

— Я, — четко и медленно выговаривает Дейна, — никуда не поеду. Если ты хочешь, можешь отправляться в Элентроп хоть завтра. Я тебя не держу!

Я возвела глаза к потолку и откинулась на спинку дивана.

— В Каптике мне не устроиться, — пытаюсь вразумить ее.

— Здесь мой дом, Лимма, — твердо заявляет бабушка, — здесь мой муж и моя дочь. Когда я умру, меня похоронят рядом с ними.

В этом ее не переспорить. Не могу же я увезти ее силой?

— Ты же понимаешь, что без тебя я никуда не поеду?

— Один раз ты уже уехала, что мешает тебе уехать опять? Я еще не настолько дряхлая, чтобы за меня переживать.

Иногда с ней невозможно разговаривать. Она пьет чай, гордо приподняв подбородок — старается показать, что ни в ком не нуждается. Однако я знаю, что в фарфоровой чашке не чай, а бренди. И она пьет его каждый день после смерти Гарверд.

— Пообещай хотя бы подумать, — прошу у нее.

— Тут не о чем думать.

Денег, что лежат на счету, нам вполне хватит, даже если я не буду работать. Но что, если я не могу без работы? Бесцельно прожитые дни убивают. Если бы я вдруг умерла, никто бы не запомнил Лимму Лессон, никто бы не узнал, каким хорошим специалистом она была и как много хотела сделать.

Мне придется сообщить Мак-Аароту, что я повременю с переездом. Надеюсь, это не сильно его обидит.

Я приготовила ужин, рассчитывая, что ба вспомнит о существовании своих неписаных правил — ужин ровно в восемь. Дом наполнил запах запеченного мяса. Диву даюсь, как мне удалось его не испортить. Все-таки кулинар из меня хреновый. Но Дейна не спустилась к ужину. Она ответила мне из комнаты, что слишком устала и не голодна.

— Может, мы поговорим? — я села у двери, облокотилась спиной о гладкую поверхность. — Уже столько времени прошло… — моя бабка была упрямая, как черт, — слушай, я спасла твои розы. Ты давно не выходила в сад… Может, мы с тобой погуляем? Как-нибудь вечером?

Я знала Дейну. Она была вредная и злопамятная. Но, буду верить, она до сих пор любит меня.

— У тебя скоро день рождения, ба. Помнишь, в том году мы пекли твой любимый пирог?

Уверена, она внимательно слушает.

— Мама тогда еще могла говорить… она заказала для тебя свитер через интернет-магазин, а он пришел не того размера. А я купила тебе носки из шерсти, ты сказала, что всегда хотела такие, но ни разу их не надела.

Эти воспоминания приносили с собой радость со странным привкусом горечи.

— Ба, ты говорила, что всегда хотела получить в подарок что-то теплое. То, что согрело бы тебя. Мне кажется, я знаю, что это может быть. Ты меня слышишь?

Там, за дверью, раздались шаги.

— Бутылка бренди отлично меня согреет, — раздался ее голос.

Я тихо рассмеялась.

— Может, ты откроешь дверь?

— Я хочу спать, Лимма. Я уже легла.

Дейна лжет — она стоит у двери. Она взрослая женщина, но порой ведет себя, как ребенок.

— Хорошо. Тогда поговорим утром, — я поднялась, коснулась дверного полотна рукой, будто желая Дейне спокойной ночи.

Этой ночью мне было не так легко уснуть. Дом был пустой и тихий. Тишина сводила с ума. Я включила радио, легла в постель поверх одеяла. Я